Александр Бузгалин: Экономика России без особых затруднений может выдержать потери от локдауна

Гости
Александр Бузгалин
профессор Московского финансово-юридического университета

Ксения Сакурова: Мы продолжаем обсуждать актуальные новости. В шести регионах уже начались нерабочие дни. Москва и Подмосковье начнут отдыхать послезавтра.

Виталий Млечин: Ждем не дождемся.

Ксения Сакурова: Ну, мы будем все-таки работать.

Виталий Млечин: А мы будем продолжать работать, конечно.

Ксения Сакурова: Но на большей части нашей страны длинные внеплановые выходные начнутся в эту субботу.

Виталий Млечин: Бизнес уже подсчитывает убытки. Первый вице-премьер Андрей Белоусов оценил возможные потери в 60 млрд руб.

Ксения Сакурова: Правительство готово поддержать предпринимателей. Малый бизнес получит гранты в размере одного минимального размера оплаты труда. В общем-то, это, наверное, неплохая поддержка для каждого работника. Всего на эти цели из бюджета будет выделено 38,5 млрд. руб.

Виталий Млечин: Ну, цифра внушительная, спору нет. Но в рамках всей страны она вполне может и раствориться.

Ксения Сакурова: Как вообще все это скажется на экономике? Какую цену мы готовы заплатить, когда выбор стоит между этой самой стабильной экономикой и здоровьем населения – об этом будем говорить. Личное мнение Александра Бузгалина профессора Московского финансово-юридического университета.

Александр Владимирович, здравствуйте!

Александр Бузгалин: Здравствуйте!

Виталий Млечин: Ну, давайте начнем с главного. Как вы считаете, собственно, что важнее: уберечься от коронавируса, уйдя на вот такие импровизированные выходные, либо защитить бизнес, который может столкнуться и наверняка столкнется со сложностями из-за этого.

Александр Бузгалин: Прежде всего давайте уточним: уходят на каникулы далеко не все. Университеты продолжают работу, непрерывное производство продолжает работу, целый ряд градообразующих предприятий и предприятия, от которых зависит безопасность и средства массовой информации, как вы только что сказали, продолжают работу – это раз.

Два. Понимаете, поддержка бизнеса именно как бизнеса отличается от поддержки производства и от поддержки людей. Это три разные вещи. Дело в том, что поддерживать производство очень важно. Поддерживать людей еще более важно. А вот вопрос о том, надо ли поддерживать частного собственника в тяжелых условиях – это интересный вопрос.

Виталий Млечин: А частный собственник не человек получается?

Александр Бузгалин: Понимаете, можно поддерживать частного собственника как человека, а можно его поддерживать как бизнесмена.
Виталий Млечин: Ага, так.

Александр Бузгалин: Вот как человеку ему достаточно минимального размера оплаты труда, как считает наше правительство и Государственная Дума. Вот 12 тысяч и ни в чем себе не отказывай. 20 миллионов человеков, я специально так говорю, живет на эти деньги.

Виталий Млечин: Хорошо, что вы пояснили на всякий случай, а то зрители бы начали сейчас писать: «Почему вы неправильно говорите?»

Александр Бузгалин: Нет, вы очень хорошо это сделали. Я хотел сделать чуть позже, ну, давайте переставим немножко логику моих коротких реплик. Вот.

Поэтому ни один бизнесмен, за исключением тех, кто находится в состоянии, ну, действительно, один работник и три хозяина, семья скажем, да, вот большая часть нашего малого бизнеса – это 100 наемных рабочих примерно, 50 наемных рабочих. Если не брать гаражную экономику – они отдельно. Крупный бизнес – это вообще миллиардеры, которые в условиях коронавируса выиграли и стали еще богаче.

Поэтому давайте вернемся к этим вопросам. Если бизнесмен, он же и работник, то его как работника, как человека, как гражданина надо поддерживать наравне с другими наемными работниками, пенсионерами и теми, кто еще не может работать. Вот эта прямая поддержка людей необходима.

Для этого, собственно, и есть наш резерв, который велик; там сотни миллиардов долларов. Кстати, что касается государственной поддержки: вот в рублях, 60 млрд. звучит здорово, а в долларах, это 800 млн – это уже звучит далеко не так сильно; это, ну, как инвестиционный проект крупной транснациональной корпорации в одном из филиалов, годовой. Да, чтоб так понимать, не самые безумные деньги.

Так вот, поэтому поддерживать людей, которые не могут получать нормальную заработную плату необходимо. Поддерживать бизнес, который самоработает, когда бизнесмен сам работник, как работника необходимо. Он сам себе, кстати, как правило, выписывает зарплату. Поддерживать производство там, где это жизненно важное производство, необходимо.

Вот про парикмахерские, которые сейчас на экране, давайте чуть позже, да. Особенно про бутики и элитные рестораны, которые очень плачутся, что они страдают от коронавируса.

А вот, что касается бизнесменов, тут надо понимать, что если этому человеку дают деньги или этой фирме дают деньги, то еще вопрос, на что эти деньги будут потрачены. Они могут быть потрачены на то, чтобы вложить в производство или поддержать производство, на то, чтобы все-таки выплатить зарплату, даже если люди не выходят на работу. А этот человек может подумать, что «ребят, ситуация сложная, а что бы мне мою семью и всех моих добрых знакомых не отправить за этот счет на какие-нибудь замечательные острова с персональным врачом и возможностью переждать этот период».

Вот это реальная дилемма и далеко не всегда решается в пользу людей и производства. Поэтому прямая целевая поддержка, да, необходима для людей и производства, а дальше надо смотреть.

Ксения Сакурова: Александр Владимирович, а насколько это целесообразно?

Вот давайте возьмем рестораны, про которые вы только что говорили. С одной стороны, да, это, допустим очень богатые люди, которые ими владеют и которые туда ходят. С другой стороны, это персонал, в том числе, например, повар, в том числе, официанты. Но если официанты – это люди, которые, наверное, могут довольно быстро найти работу, в том числе, в другой сфере.

Но в ситуации, когда у нас целая сфера уходит на каникулы, я имею в виду рестораны, кафе и так далее, у нас огромное количество людей, огромное количество поваров тоже остаются без работы. И что государству выгоднее? Этих людей каждого конкретно кормить пособием по безработице, каждого отдельно, либо все-таки сохранить ему рабочее место, дать ему возможность зарабатывать деньги, дать возможность предпринимателю платить налоги, ну и так далее и так далее?

Александр Бузгалин: Вы поставили очень правильный вопрос и в данном случае ответ будет достаточно простой. Нам надо определиться с тем, что жизненно важно для экономики и какие виды деятельности жизненно важны для экономики в условиях глубокого шока.

Вот, массовые заболевания, уже более тысячи смертей в день, тяжелая болезнь и тяжелое состояние с последствиями для десятков тысяч человек в нашей стране. И каждый день увеличивается на десятки тысяч заболеваний людей. Это огромный шок. И здесь, безусловно, выйти так, чтобы всем было хорошо невозможно.

Вопрос: за счет кого выходить? В данном случае можно сохранять предприятия на плаву, но сохранять очень простым образом (даже дорогой ресторан, хотя это, наверное, в последнюю очередь), чтобы поддерживать производство и поддерживать персонал. То есть мы обеспечиваем возможность бизнесмену не разориться за этот период.

Мы лишаем, в том числе, арендодателя, доходов. Извините, доход от аренды, это рентный доход. Если кто-то лишится ренты, это не смертельно, это, так сказать, феодальный способ обогащения, даже не капиталистический. Ну и так далее.

То есть можно решать вот таким образом этот вопрос. Когда мы сохраняем производство, я подчеркиваю, сохраняем рабочие места, сохраняем доходы людей, но не даем возможности эти ресурсы использовать для личных целей.

И потом, как правило, у большинства бизнесменов есть довольно приличный загашник. За исключением очень малого бизнеса, там, где действительно, там несколько наемных работников, где человек, хозяин получает, не знаю, может в полтора-два раза больше, чем наемный работник на его предприятии.

Вот, так называемая, гаражная экономика, теневая или легальная, небольшие фирмы, небольшие маленькие кафе. Таких, на самом деле, по удельному весу в экономике не так много.

Виталий Млечин: Но и это тоже, наверное, не то чтобы прям очень хорошо, потому что в европейских странах наоборот же строится на мелком бизнесе основа. А у нас получается...

Александр Бузгалин: Я еще раз говорю, это особый вопрос, почему у нас их мало и так далее. И вот их надо защищать, я про что и говорю.

Но понимаете, когда у человека есть два особняка и он говорит: «Помогите мне в условиях кризиса, иначе я уволю всех работников, иначе я остановлю производство, это будет трагедия для экономики». Хочется сказать, милый, продай один из двух особняков. Или поделись денежками, которые у тебя лежат на счете в швейцарском банке или даже в российском банке. Большинство, у них есть эти денежки. Продай яхту, которая у тебя стоит в каком-нибудь итальянском порту или на Лазурном Берегу.

Ксения Сакурова: Александр Владимирович, ну у нас не так уж много все-таки настолько богатых людей. Если уж мы говорим про цифры я посмотрела: вот сфера услуг, которая сейчас пострадает, только в микробизнесе у нас заняты 8,5 млн человек. То есть мы сейчас говорим о том, что эти 8,5 млн человек, надеюсь, на неделю, остаются без работы и надеюсь, что они остаются при своих все-таки местах, да. Потом они выходят и продолжают работать и получают зарплату.

Но если мы обращаемся к опыту предыдущего локдауна, эти 8,5 млн человек могут оказаться на бирже труда. Вот государству все-таки насколько выгодно именно таким образом поступать?

Александр Бузгалин: Понимаете, государству должно быть выгодно в кавычках, то, что обеспечивает максимальное счастье людей. В данном случае денежная выгода – это вопрос третьестепенный. Потому что мы находимся в ситуации, когда люди умирают. Умирают тысячи людей. Когда десятки тысяч тяжело больны. Когда огромное количество людей оказываются в тяжелейшем экономическом положении и т.д.

Поэтому думать надо о людях. В этих условиях поддерживать людей, выдавая работникам среднюю заработную плату, которую они теряют в условиях локдауна абсолютно необходимо. Если этот бизнесмен не паразитирует, сидя на Багамах и плюя в потолок, а получает нормальную зарплату, пусть в три раза больше, чем наемный работник, ...

Ксения Сакурова: Это мы сейчас про микробизнес говорили. Я говорила именно про микробизнес, где там, ну, до 15 человек работников включительно. Речь не о тех, кто на Багамах, речь не о тех, у кого яхты.

Александр Бузгалин: Нет, знаете, вот микробизнес, у которого 15 человек наемных работников порой получает в 10 раз больший доход, чем наемный работник в его фирме. Если у него 3-4 работника, он получает в 3-4 раза больше обычно. Тут довольно четкая корреляция. Вот в этих условиях ему надо платить столько, сколько он получал бы в качестве наемного управляющего. Все. Все остальное – это то, чем он может делиться, чем он может рисковать. Бизнес – это риск. В хороших условиях – большая прибыль. В плохих условиях – никакой прибыли или убыток. К этому надо быть готовым.

Если, в конце концов, бизнесмен не может поддерживать это кафе, передайте его в собственность работников, официантов. Вот, кстати, на Западе, когда кризис, очень часто рабочие... Да какой на Западе, вот пример в Бразилии, примеры Чили, примеры целого ряда других Латиноамериканских стран, Италии – люди берут в свою собственность предприятие, которое бизнес считает убыточным. И прекрасно работают, потому что им прибыль не нужна. Им нужно окупить издержки, произвести полезную продукцию, получить зарплату. Все.

Ксения Сакурова: Ну, мысль о том, что каждая кухарка может управлять государством, она в общем...

Александр Бузгалин: Да не кухарка, а инженер и работник, понимаете?

Ксения Сакурова: Вы говорите официант.

Александр Бузгалин: У нас на предприятии хозяин, он такой же примерно работник или инженер, как и его коллеги по этому предприятию. Не надо считать людей идиотами. У нас в стране большинство бизнесменов имеет образование ненамного лучше, чем квалифицированные работники на их предприятии. Так что кухарка тут ни при чем. Речь не о кухарках, речь идет о человеке, как правило.

Даже официантами у нас люди работают с высшим образованием, причем часто, экономическим. Вот наши студенты иногда подрабатывают там. У них знаний, я думаю, не меньше, чем у микробизнесмена.

Ксения Сакурова: Вот это, кстати, хороший вопрос, какие знания у тех людей, которые в результате с этими знаниями идут в официанты? Тут...

Виталий Млечин: Ну а, собственно, что им мешает тогда открыть свой бизнес?

Александр Бузгалин: Они не идут в официанты, они пока учатся, работают официантами. Это мировая практика, да.

Ну и у нас, на самом деле, ситуация с открытием бизнеса – это особая тема для разговора, очень тяжелая. Это вопрос мучительный, потому что у нас малый бизнес, который был бы полезен стране, а не был прикрытием для спекуляции крупного бизнеса, развивается очень слабо, понимаете?

И значительная часть, не большая, меньшая часть, но очень «эффективная» часть малого бизнеса у нас – это фирмы-однодневки, посреднические конторы и т.д., для того, чтобы деньги крупных корпораций; вот инсайдер крупной корпорации создает микропредприятия, в которые он по дешевке продает какую-нибудь продукцию или ставит его посредником при продаже продукции. И выясняется, что это предприятие получает норму прибыли, едва ли не выше, чем базовая фирма.

Тут много нюансов, понимаете, поэтому надо думать: какой бизнес поддерживать, как поддерживать, насколько этот бизнес действительно эффективен, насколько он нужен стране.

А рабочие места можно создавать в кооперативах, коллективных предприятиях, масса форм существует. Общественные организации некоммерческие очень часто оказывают массу услуг в сфере образования, в сфере здравоохранения, в сфере туризма. Это совершенно другая логика. Логика не прибыли, а логика максимально качественного, доступного для людей, полезного для работников дела. Понимаете, это цель не максимизировать прибыль, а максимизировать результат для людей. Вот есть такой лозунг: «Люди – а не прибыль».

Кстати, даже Европейский Союз на одной из своих ... высших органов руководства Европейским Союзом поставили задачу: нужен социально ответственный бизнес, одна из ключевых тем современных экономистов – социально ответственный бизнес – это тот, который, как минимум, наряду с прибылью ставит задачи решения общественных проблем.

Это веление времени. Это вот как раз пандемия очень сильно подстегнула, когда надо думать не только о том, чтобы увеличить свой денежный доход. Вот это выбор, который вы абсолютно правильно акцентировали: сохранение прибыли, сохранение, накопление капитала. Или сильно поделиться и обеспечить лучшие условия для большинства граждан.

Кстати, пара нюансов, только за время коронавируса у нас число долларовых миллиардеров увеличилось. Их состояние увеличилось за время кризиса. И я не слышал, чтобы крупный бизнес или даже средний бизнес в сфере IT-технологий сказал: «Ребят, у нас вот сейчас идеальные условия, у нас очень хорошие условия, давайте мы большую часть нашей прибыли начнем отдавать людям». Вот когда у них плохие условия, они говорят: «Дайте нам, дайте нам, дайте нам из государственного бюджета». А когда хорошие, они не кричат: «А давайте, возьмите у нас! Мы отдаем, мы отдаем, мы отдаем!» Ну, есть какие-то там подачки.

Ксения Сакурова: Александр Владимирович, ну, при всем при этом, когда у нас люди, бизнесмены начинают говорить об инвестиционном климате, все говорят, что в нашей стране он не такой уж и благоприятный. В том числе и потому, что от бизнеса постоянно что-то требуют. И вы сами говорите, что организовать бизнес, это очень сложно и т.д., и т.п.

Если у нас недостаточно поддержки от бизнеса, если мы от бизнеса ждем, что в трудные времена бизнесмен будет справляться только сам, стоит ли ожидать, что будет больше людей, которые готовы во все это вкладываться? В том числе и своими деньгами?

Александр Бузгалин: Понимаете в чем дело, если мы обеспечим бизнесу стабильные условия для жизнедеятельности и стабильные правила игры (давайте вот это слово использовать, ну институты по-научному), то в этом случае бизнес будет понимать: вот здесь сейчас в такой ситуации, если я произвожу вот эти вещи, меня защитят и спасут. Если у меня клиника, которая нацелена на то, чтобы предоставлять людям услуги, в том числе, за счет моих личных, может быть, доходов в тяжелых ситуациях. И в лучших ситуациях наоборот развиваться успешно.

Если я знаю, что со мной работает вместе государственное частное партнерство осуществляется. И так будет пять лет стабильно. На меня не возложат новые налоги, у меня не введут новые правила игры, меня не будет прессинговать какой-нибудь феодальный монстр, который пришел потому, что ему так хочется, да. Все равно, полубандит или чиновник государственный, требующий взятку. Вот в этом случае будут очень хорошие инвестиции, понимаете.

Ведь Соединенные Штаты (я эту страну все время ругаю, я человек с левыми взглядами, это цитадель империализма, да), даже они уже инициировали повышение налогов на прибыль корпораций до 18% и пытаются добиться того, чтобы во всем мире были высокие налоги на корпорации. Шваб, еще один монстр мирового империализма, основатель Давосского форума пишет, что без социальной ответственности бизнес работать не может.

Вот введите правило: ты социально ответственный бизнесмен. Ты знаешь меру в том, чтобы положить себе в карман. Если у тебя четыре наемных работника, то не пытаешься получить в 10 раз больше, чем каждый из этих четверых, так сказать, любой ценой нахапав, а думаешь, прежде всего, о бизнесе – у тебя замечательные правила игры, у тебя дешевые кредиты, у тебя невысокие налоги, мы тебя поддерживаем, хвалим, любим и на общественном телевидении России ставим в пример всем остальным бизнесменам. ... то тогда уже извините, не взыщите.

Виталий Млечин: Это мы можем, несомненно, просто ...

В наших реалиях, к сожалению, самыми ответственными, самыми любимыми государством становятся люди, у которых есть связи, а вовсе не всегда те люди, которые придерживаются вот этих высоких стандартов.

Ксения Сакурова: Все-таки очень хотелось бы услышать, в том числе и представителей бизнеса в нашем эфире, предпринимателей. В первую очередь из тех сфер, которые сейчас уходят на каникулы на выходные дни. Пожалуйста, позвоните нам в эфир, расскажите, что вы по этому поводу думаете.

Все-таки на самом деле бизнес очень разный и наверняка по-разному это все переживает.

Александр Владимирович, вот тут подсчитали по поводу потерь нашей экономики за прошлый локдаун, мы теряли до 84 млрд. руб. в день. Вот давайте отойдем от бизнеса. Экономика наша, да. Ну и понятно, мы имели потом определенные последствия. Вот мы сейчас готовы к таким же потерям? Понятно, что они будут меньше, не все сферы закрываются, да, но в принципе мы готовы к этому?

Александр Бузгалин: Экономика России без особых затруднений может выдержать такие потери. Просто, чтобы понимать, 84 млрд. руб. в день – это 1 млрд евро или чуть больше 1 млрд долларов в день, т.е. за время локдауна, это будет примерно 10 млрд долларов. Ну это примерно, насколько увеличилось за время локдауна, нового коронавируса благосостояние наших долларовых миллиардеров, так чтоб понимать, да. Так сказать, вот вам, пожалуйста, способ компенсировать все эти потери, да. Вот.

Но можно по-другому решать проблему. У нас сотни миллиардов долларов, не рублей лежат в загашнике. То есть вообще говоря, мы можем всю эту потерю компенсировать за счет 1-2% нашего загашника. Вообще, коронавирус – это черный день. Если загашник на черный день, то можно этим воспользоваться. Плюс сейчас очень благоприятная конъюнктура на мировых рынках энергоносителей. У нас до сих пор половина экспорта – это сырье в разных вариантах, энергоносители, сырье и т.д. Может быть, чуть-чуть с переработкой, вот.

Цены выросли по сравнению с тем, что было год назад зимой 2019-2020 года, во сколько, в три раза почти на нефть. Там до 30-ти с небольшим падало. Сейчас 80, ну в два с половиной, уж точно. Вот вам, пожалуйста, еще один источник, который можно использовать. Тогда выдержали в таких условиях. То есть для экономики это не смертельно. Тем более, что это может быть структурное, еще раз говорю, сокращение.

Понимаете, когда все считается в рублях и финансовые спекуляции, и посредническая деятельность риелторов, и работа медиков, и работа сталевара, и тот человек, который работает в поле (потому что в поле надо работать независимо от коронавируса, иначе весь урожай погибнет), да – это разные вещи. То есть можно делать структурный маневр и те сферы экономики, которые, не боюсь этого слова, являются бесполезными, а рынок создает огромное количество бесполезных сфер экономики, можно сокращать. Но людей из этих сфер надо заранее готовить к трудоустройству там, где это нужно.

Виталий Млечин: А, например? Например, какие?

Александр Бузгалин: Вы хотите сказать, где бесполезные сферы экономики?

Виталий Млечин: Да, да, просто это так странно. Обычно рынок все-таки как раз не терпит лишних людей, потому что им просто места нет на этом рынке.

Александр Бузгалин: Понимаете, рынок сейчас устроен так, что он работает, вот есть такое выражение: невидимая рука рынка указывает сейчас во вполне определенную сторону. Вот эта рука, так сказать, как правило которая еще и с кулаком (силовые структуры за ней стоят), она указывает в сторону финансового посредничества и финансовых спекуляций различного рода. Есть такой даже термин, финансиализация. Я не буду дальше уходить в теорию, да. Когда мир подчиняется финансовому капиталу. Это не мы придумали, это американские экономисты придумали лет 15-20 назад, в начале этого века.

Есть такие сферы, вот огромный объем финансового посредничества, который вызвал уже два мировых финансовых кризиса. Второй был накануне пандемии. Есть огромный объем производства симуляторов, симулятивных товаров, когда вы покупаете очень дорогой знак, за которым часто даже не скрывается более высокое качество. Мы как-то на ОТР говорили на тему таких симулякрах, фейках экономики, где придумываются чрезвычайности, как бы ценные вещи за счет манипулирования потребителем. ...

Виталий Млечин: Но никто ж не заставляет покупать. Мало ли кто что придумал и за сколько хочет это продавать? Покупать-то никто не заставляет.

Александр Бузгалин: Заставляет. Понимаете, когда вам каждое Рождество объясняют, что к вам приходит праздник, потому что привезли цистерну ортофосфорной кислоты со жженым сахаром. Праздник к нам приходит! Праздник! Ты невольно начинаешь понимать, что без этого раствора этой самой кислоты ты уже дальше жить не можешь.

И это происходит везде и всюду. Вся реклама на это нацелена, весь пиар на это нацелен. Потребительский образ жизни на это нацелен. Как только вы начинаете другую модель организации общественного пространства, вы ограничиваете возможности манипулирования людьми со стороны крупных корпораций, начинается совершенно другая экономика. Но это сегодня иллюзия, потому что в условиях корпоративного, вот этого, финансовым капиталом контролируемого рынка, люди, на самом деле, это марионетки, которыми дергают за ниточки те, кто делает рекламу, те, кто делает пиар и т.д.

Если интересно, как это делается, есть книжка очень популярного французского писателя, фамилию которого никак не могу выучить, «99 франков». Это еще в эпоху до евро было. ...

Виталий Млечин: Это Бегбедер, да.

Ксения Сакурова: Александр Владимирович, но ведь это же предполагает, то, о чем вы говорите: опять, до основания все разрушить и новый мир построить. Сейчас мы этого не хотим. Мы должны вести себя осторожно, об этом сказал Владимир Путин.

Александр Бузгалин: Понимаете, вести себя осторожно и ничего не делать – это разные вещи. Поэтому надо осторожно, но делать. И то, о чем я говорю, это не до основания, это немножко потеснить. Вот мы не раз говорили о том, что во многих странах корпорации ограничивают, для них создают коридор, в котором они работают. За выход за рамки коридора тебе бьют по шапке, тебе говорят: либо очень высокий налог, либо просто запрет.

Во многих странах Европы просто запрещено больше 36 часов работать человеку. Хочет он денег больше, не хочет он больше денег – запрещено. Ну, ладно там минимальная зарплата полторы тысячи евро, понимаете, можно и запретить, да.

Есть вещи, которые запрещают в экологии, есть вещи, которые запрещают в, том числе, ограничивая рекламу, есть требования социальной ответственности бизнеса – это все мелкие реформы, которые не меняют сути рынка, капитала, не отнимают частную собственность. Есть вариант, когда, ну я не знаю, вечная тема прогрессивного подоходного налога, когда миллионер платит, ну, в Америке миллионер платит больше 30%, 35-39%, в зависимости от того, кто президент. А бедным ...

Виталий Млечин: Нам всегда на это говорят, что если ввести прогрессивный налог, то наши миллионеры сразу переведут свои доходы в другую юрисдикцию, и страна вообще ничего не получит.

Александр Бузгалин: Слушайте, вот я не понимаю, почему все миллионеры не сбежали из Швеции или из Франции? ...

Виталий Млечин: Из Франции бежали некоторые, как стало известно.

Александр Бузгалин: ...бежал и про него рассказывают уже лет пять, про то как Депардье сбежал из Франции. Но дальше капитал Франции не бежит. Он бежит из России, у нас десятки миллиардов долларов вывозятся капитала. Из Франции, что-то наоборот скорее, да?

Виталий Млечин: Спасибо вам большое, Александр Владимирович!

Александр Бузгалин профессор Московского финансово-юридического университета. Это было его личное мнение.

Из Ярославской области нам написали: «Обожаем Александра Бузгалина, он всегда говорит правду».

Ксения Сакурова: Все-таки хотелось бы еще несколько СМС-сообщений.

Виталий Млечин: Давай.

Ксения Сакурова: Ставропольский край: «В прошлом году нас закрыли на карантин и не заплатили. Мы предприниматели и еще в этот же период платили налог пенсионный. У нас несовершеннолетний сын. Где искать справедливость?»

Все-таки не надо относиться к бизнесменам исключительно как к нахлебникам, это не всегда так. В том числе есть малый бизнес и семейный бизнес и им приходится очень непросто.

Виталий Млечин: Через пару минут будем говорить о льготной ипотеке. Можно будет дом купить на нее теперь.

Оставайтесь с нами!

Многие предприниматели боятся, что после вынужденных каникул они потеряют бизнес. Насколько обоснованы страхи?