Цены. Пределы роста

Гости
Сергей Миронов
председатель партии, руководитель фракции «Справедливая Россия — За правду» в Госдуме РФ
Игорь Варьяш
научный руководитель Аналитического центра финансовых исследований НИФИ Минфина России
Дмитрий Лекух
писатель, публицист
Антон Федяшин
профессор Американского университета в Вашингтоне

ВИДЕО

Эльвира Набиуллина, председатель Центрального банка Российской Федерации: У нас же инфляция была низкой, я об этом говорила, но не так долго, всего четыре года. И сейчас она в два раза выше нашей цели, а продовольственная инфляция уже, к сожалению, двузначная.

Что нас здесь беспокоит? Во-первых, чем меньше доход у человека, тем больше в его личной потребительской корзине занимают продукты. И значит, что инфляция бьет по нему в первую очередь. Если мы упустим сейчас инфляцию, то пострадают наименее защищенные группы населения.

Дмитрий Лысков: Продовольственная инфляция уже двузначная. Знаете, друзья, я сейчас буду извиняться, потому что ровно год назад в этой самой студии с этого самого места я говорил: «Революция, вот настоящая революция – правительство будет регулировать цены на социально значимые продовольственные товары первой необходимости».

Напомню контекст: тогда президент, если вы помните, раскритиковал кабинет министров за резкое подорожание масла, сахара и еще ряда продуктов. Правительство внесло в Госдуму законопроект, по которому получало право устанавливать предельные отпускные цены на широкий список продуктов – от мяса и масла до круп, ну если вдруг обнаружится, что рост на эти продукты в течение двух месяцев составил 10% и более.

И вот прошел год, некоторые итоги. Согласно обзору Минэкономразвития, капуста подорожала более чем на 87%, картошка – на 74%, огурцы – на 60%, помидоры – почти на 60%. Ну, то есть, извините, но революция, о которой так долго говорили большевики, видимо, не случилась.

В свое оправдание могу сказать только одно: я еще тогда, в 2020 году, обратил внимание на один скользкий момент. Помните, в законе: если рост цен на продукты превысит 10%. Вот давайте посмотрим.

ВИДЕО

Дмитрий Лысков: Что делать, если цены будут вяло так, неторопливо расти на 9%, но зато каждый месяц? Знаете, какой общий рост будет за полгода? Это же не девять плюс девять. Это же в январе на 9%, а в феврале – еще на 9%, но уже по отношению к январю. К маю месяцу цены вырастут вдвое. И Правительство ничего не сможет с этим сделать. Наверное, не сможет.

Дмитрий Лысков: Вот так я говорил год назад. Судя по всему, именно это и произошло. Цены росли просто медленно, и у Правительства не было оснований реагировать. Но какое же тогда это регулирование, если в итоге почти двукратный рост цены на ту же капусту? Да и картошка не сильно отстала.

А главное – я совершенно не понимаю причин такого роста цен. У нас что, продуктов за год стало в два раза меньше? Или спрос в два раза вырос? Вот вы не замечали за собой, вы капусты больше есть не стали? Может, это мировая конъюнктура на нас давит? В мире тоже цены растут, чистая правда. Но вроде бы наш рынок именно на такой случай закрывали пошлинами.

А ведь нас пугают, что к Новому году случится очередное подорожание. Может, это какие-то ценовые игры? Что вообще происходит и к чему готовиться? Будем сегодня разбираться.

Это «ОТРажение». Меня зовут Дмитрий Лысков. Будем искать в происходящем логику и смыслы.

И сегодня в нашей студии Игорь Варьяш, руководитель Аналитического центра финансовых исследований НИФИ Минфина России, и Дмитрий Лекух, писатель, публицист, экономический обозреватель. Здравствуйте, друзья.

Игорь Варьяш: Здравствуйте.

Дмитрий Лысков: Ну вот скажите, вас рост цен непосредственно затронул? Дмитрий Валерьянович.

Дмитрий Лекух: Ну, как любого нормального человека. Я и жена, мы ходим по магазинам, все прекрасно видим. Видим цену бензина на заправках, как бы его ни тормозили.

Дмитрий Лысков: То есть все достаточно очевидно? Игорь Юрьевич.

Дмитрий Лекух: Конечно. Более того, об этом предупреждали. Я тоже предупреждал об этом еще год назад.

Дмитрий Лысков: А мы сейчас разберемся, действительно, почему такое произошло. Игорь Юрьевич, вы тоже замечаете, что все подорожало?

Игорь Варьяш: Да. По моим наблюдениям, где-то в полтора раза увеличились цены продовольственные. А на бытовую технику – даже чуть больше.

Дмитрий Лысков: Ну давайте посмотрим, что про цены на наших прилавках говорят жители российских городов.

ОПРОС

– Ну конечно же, все дорожает. Те же самые крупы, то же самое мясо, не знаю, тот же самый кофе тоже вырос в цене, например.

– Особенно уголь, наверное, золотой у нас. Отопление с водой сильно дорогое.

– Да, продукты заметно подорожали. Подорожали, кстати, я закупаю для работы микросхемы, электронные компоненты, значит, вот тоже подорожали.

– Мясо очень дорогое. Мякоть стоила до 400 рублей, может быть, где-то в районе 400, плюс-минус, а сейчас, да, ушла за 500 рублей. Да и сливочное масло сильно подорожало. Если я раньше покупала (ну, не буду рекламировать) пачку, в которой было 500 грамм, и она стоила около 300 рублей, то теперь такая же пачка около 300 рублей, это не самое дорогое сливочное масло, но вес стал 380 граммов. Поэтому вот такие мелочи и складываются, конечно, в большое подорожание.

– Продукты очень подорожали. Ну, крупа, рис. Ну, очень много продуктов подорожало. Молоко рублей на 30 точно подорожало.

– Картофель до весны стоил где-то рублей 17, а уже 45.

– К примеру, обычное молоко 65 было, а сейчас где-то 74. А, хлеб был 24 рубля, а стал 35 уже.

– Яйца очень сильно дорожают, прямо золотые стали! Были 50–60, а сейчас вообще 80. Картошка вообще ужасная – 40. Летом-то 25, по-моему, была. Все подорожало.

Дмитрий Лысков: То есть вот такая картина. Игорь Юрьевич, шутка ли – двукратное практически подорожание, как мы слышали, на ту же картошку. Ну, это же, по-моему, немыслимое что-то!

Игорь Варьяш: Да, картошка, с моей точки зрения, из моего опыта, тоже… Ну, была 40, а стала 80. И это не Москва, а это Тульская область – там, где картошка, вообще-то, родится, и неплохо. Это удивительно!

То, что творится в рознице – это, так сказать, одно. Но очень сильно по отношению к рознице повысились цены в опте. А у производителей – еще больше, еще больше.

Дмитрий Лысков: Дмитрий Валерьянович, вы упомянули, что прогнозировали повышение цен. В связи с чем?

Дмитрий Лекух: А оно абсолютно очевидное. Дело в том, что все действия, вернее, все эти последствия являются результатом, наверное, каких-то действий, иначе причинная связь нарушается. Достаточно просто. Как только…

Знаете, я начну с анекдота. Был такой анекдот великолепный про то, как сантехника посадили по политической статье за то, что он сказал: «Да тут все прогнило, всю систему менять надо». Оказалось, что он «политический». Вот здесь приблизительно то же самое. Это действия, и вполне осознанные, нашего финансово-экономического блока, приведшие к этим результатам.

На каком уровне? Это тоже очень легко, на пальцах видно. За счет… Об этом, кстати, и Путин говорил. За счет привязки по основным товарным группам к долларовым ценам. Ну, это же у нас было. Нефть привязали через закон… через налоговый разворот. Соответственно, то же самое было, помните, с маслом. Почему, какая причина? А на мировом рынке цены подорожали. То есть это импортируемая к нам, немонетарная инфляция, так называется.

Дмитрий Лысков: Подождите. Но ведь мы вводили пошлины экспортные, чтобы защитить внутренний рынок, чтобы не утекали наши продукты за рубеж. И что?

Дмитрий Лекух: Пошлины надо вводить, извините, за доллар. Если мы посмотрим денежную массу, отношение денежной массы и ВВП в нашей стране, то мы с удивлением поймем, что у нас денежной массы, в год оборачивающейся по просторам нашей экономики, в общем, прилично меньше, чем ВВП.

Соответственно, к сожалению, к сожалению, дедолларизации экономики так и не произошло. К сожалению, это завязано именно через финансовые инструменты. И к сожалению… А это то, о чем нам говорили, к чему мы сознательно шли. Это встраивание в глобальную экономику. Это то, что финансово-экономический блок прямо объявлял целью.

Просто сейчас мировая экономика, глобальная экономика тоже пошла вразнос. И нам, соответственно, аукается то, что мы здесь нарешали. Это хорошо, что мы еще не во все технические цепочки умудрились западников встроить, как хотели, о чем господин Кудрин неоднократно говорил, тогда они у нас ничего не поломают. В результате то, что происходило с новым самолетом МС-21, мы все прекрасно видим.

Но еще раз: здесь самое главное… Все достаточно просто. К сожалению, я думаю, болезнь зашла настолько глубоко! Может быть, меня коллега поправит. Решается это только, к сожалению, на нынешнем уровне двухконтурной валютной системы, как это в Китае происходит.

Дмитрий Лысков: Мы сейчас об этом подробно поговорим.

Игорь Варьяш: Можно я добавлю, отвечу на ваш вопрос?

Дмитрий Лысков: Вкратце, если можно.

Игорь Варьяш: Почему пошлины? Дело в том, что пошлины – это о другом. Пошлины вывозные вводятся для того, чтобы сохранить продукты у себя, чтобы экспорт немножечко ограничить. И это произошло. Но это цен впрямую точно не касается.

И второе, что я хотел сказать: не надо забывать… Вот все говорят: «Вот кризис. Вот Запад…» Все, конечно, так и есть, правильно. Но надо иметь в виду, что весь мир переходит на другой технологический уклад, и он дороже, он дороже. Понимаете?

Дмитрий Лысков: Разберемся обязательно с этим моментом.

А сейчас к нам по видеосвязи присоединяется Сергей Миронов, председатель партии «Справедливая Россия – За правду». Сергей Михайлович, здравствуйте.

Сергей Миронов: Здравствуйте.

Дмитрий Лысков: Сергей Михайлович, что же получается? Попытки регулировать цены на продукты питания у нас в стране полностью провалились?

Сергей Миронов: Я считаю, что никто и не пытался регулировать. Смешная идея, например, об удешевлении «борщевого набора», в который почему-то, по предложению депутатов от «Единой России», не входило ни мясо, ни сметана. Эта идея провалилась, потому что выборы закончились – цены взлетели и на картофель, и на свеклу. Идея-то у них была правильная, потому что они рассчитывали, что будет урожай. А когда урожай овощей, то все дешевеет.

Но я бы хотел обратить ваше внимание вот на что. Есть закон, который позволяет Правительству, если на какой-то продукт питания цены в течение месяца выросли более чем на 10%, то Правительство имеет право на этот продукт питания установить фиксированные цены в течение трех месяцев.

Дмитрий Лысков: Но почему же не устанавливали-то?

Сергей Миронов: Ни разу Правительство этой возможностью не воспользовалось. И я могу сказать – почему.

Дмитрий Лысков: Почему?

Сергей Миронов: Потому что у нас сейчас официальная инфляция – 8%. Те, кто ходят в магазин, видят, что некоторые продукты подорожали в течение года в разы, некоторые – на треть. То есть явно больше, чем на 8%. А наше Правительство говорит: «Нет, там только на 4%». И вот они, находясь в этой лукавой статистике, нечестной, поэтому не принимают мер.

Но, к сожалению, даже если бы там действительно зашкаливало, палец о палец никто не ударяет, потому что монополия торговых сетей, абсолютно позволительно все что угодно. И в этой связи то, что ссылаются на мировой процесс повышения цен – это тоже действует.

Ну послушайте, в Польше налог на добавленную стоимость на продукты питания снизили с 10 до 5% – и у них цены поменьше, чем у нас. И это одно, кстати, из наших предложений нашей фракции, нашей партии.

Дмитрий Лысков: Сергей Михайлович, как Правительство должно было реагировать? То есть если бы, действительно, устанавливали предельно допустимые цены на социально значимые продукты, то это бы сработало, это бы помогло? Мы бы сейчас не видели вот таких скачков цен?

Сергей Миронов: Ну, я думаю, что это в какой-то части помогло бы, но в целом это не решение проблемы. В целом решение проблемы, системное… У нас два предложения. Первое – снижение налога на добавленную стоимость на продукты питания и на производные от них с 10 до 5%. И у нас есть второе предложение. Мы предлагаем ввести правило: в любой торговой сети, в любой торговой точке перечень продуктов питания, который утверждается Правительством…

Ну, мы предлагаем очевидные вещи. Это то, что мы покупаем каждый день в магазинах: это мясо, это рыба, это овощи, это фрукты, это молочные продукты, хлебобулочные изделия, фрукты, макароны, все. И установить порядок такой: любая торговая точка может сделать торговую наценку не более 15% от цены оптовой закупки этих товаров у поставщика. И когда нам говорят: «Ой, это не рыночная мера. Тут же все эти продукты уберут с полок и так далее», – у нас есть очень хороший опыт.

Вот сейчас мой коллега, депутат (правда, он от «Единой России»), Дмитрий Николаевич Кобылкин, который до этого был министром Министерства природных ресурсов, а до этого он был губернатором на Ямале, и он мне рассказывал. Пять лет назад, когда он был еще губернатором, когда опять резко возросли цены, он у себя в регионе своим приказом установил вот это правило. Торговые сети тут же изъяли все продукты, на которые он сказал, что максимально 15%, изъяли с полок. Он вызвал их к себе и сказал очень простые слова: «24 часа. Либо возвращаете продукты на место и торгуете по моему указу, либо я закрываю все ваши торговые сети». Он имел на это право. И все вернулось!

Кстати, знаете, что оказалось-то? Вдруг эти торговые сети обнаружили, что… Они же все прекрасно понимают, что торгуют либо с цены, когда задирают цены, либо с оборота, когда цена небольшая, но идет очень большая закупка товаров, большой оборот. И оказалось, что если даже торговая наценка всего лишь 15%, а люди покупают это каждый день, то они все равно в прибыли. То есть это можно решить. И мы считаем, что нужно так и решать вопрос повышения цен.

Дмитрий Лысков: Сергей Михайлович, я слышу в ваших словах… На ум приходит такой термин – «административно-командные методы». Вас не страшит попытка экономикой рулить в масштабах всей страны административно-командными методами?

Сергей Миронов: Вы обратите внимание, ведь на самом деле, если ввести законодательно 15% торговой наценки, то это на самом деле рыночная мера, потому что это позволяет получить прибыль, но не сверхприбыль. Когда мы видим торговые наценки – а это же реально! – 150%, 200%. Когда только за право разместить свои продукты на полках тех или иных сетей нужно делать взнос, который, естественно, закладывают в отпускную цену продуктов питания. Вот это все – как раз спекулятивные меры. А то, что мы предлагаем – это скорее не командно-административная, а абсолютно рыночная, но под контролем государства, которое должно заботиться о своих гражданах.

Дмитрий Лысков: Сергей Михайлович, спасибо огромное. Сергей Миронов, председатель партии «Справедливая Россия – За правду», был с нами на прямой видеосвязи.

Игорь Юрьевич, Дмитрий Валерьянович, может быть, действительно, в командно-административную сферу нам двинуться, установить четкую наценку? Или как?

Игорь Варьяш: А можно я два слова скажу?

Дмитрий Лысков: конечно.

Игорь Варьяш: Разрешите. Нельзя не согласиться с Сергеем Михайловичем, что решение проблемы регулирования цен должно быть системным. Но удивительное другое – что партия выдвигает только какой-то компонент из этого системного подхода. И я хочу вам сказать, что…

Дмитрий Лысков: Так как должна тогда выглядеть система в целом?

Игорь Варьяш: А вот я и хочу сказать, что есть еще один компонент очень интересный. Позвольте мне сослаться на финансовый сектор: а там-то регулирования не происходит. Если вы страхуете свое имущество, то вам не так, как на Западе, страховая компания может вашими деньгами распоряжаться как угодно и получать любую прибыль. И получается, что с каждых 100 рублей примерно 50 рублей она забирает себе.

А на Западе совершенно другое – рыночная экономика. На Западе это ограничено 5%, а все остальное – отдай! Точно так же происходит с банками: прибыль может составлять не больше 5%. Больше 5% – все государству! У нас командные методы и так далее? Какие командные методы?

Дмитрий Лысков: То есть мы боимся непонятно вообще чего, получается?

Игорь Варьяш: Да.

Дмитрий Лысков: Это вполне себе работает на Западе в финансовой сфере.

Дмитрий Лекух: Вполне понятно, чего мы боимся.

Игорь Варьяш: Понятно.

Дмитрий Лысков: И чего же?

Дмитрий Лекух: Чего боимся? А я вам скажу. Вот сейчас у нас кризис ковидный, да? У нас не так давно наша банковская система, в том числе и «Сбербанк», с гордостью отрапортовала о рекордных прибылях.

Игорь Варьяш: Да, о рекордных.

Дмитрий Лекух: О рекордных. О триллионах рублей! Вот именно этого мы и боимся. «Мы такие талантливые, мы сможем меньше денег зарабатывать». На самом деле… Слава богу, что мы об этом заговорили. Это то, о чем я все время говорю. Это азы, аксиомы. Ростовщический процент – это неприлично для финансовых организаций. У нас, простите, вот эти МФО с коллекторами, с бандитами, сжигающими детей, знаете, что они представляют? Они представляют «большую десятку» банков в основном, они аффилированы с ними.

Игорь Варьяш: Конечно.

Дмитрий Лекух: Более того, их защищают. Вот эти абсолютно, извините, мелкоуголовные МФО, защищают кто у нас? Центробанк Российской Федерации, причем открыто, ничего не стесняясь. Вы понимаете, что защищать ростовщиков – с точки зрения финансиста, ты становишься нерукопожатный. И говорить о том, что финансовый рынок на Западе не регулируется – ну извините! А что, он должен быть свободным и диким? «А иначе как будут люди зарабатывать?» Простите, рассматривать банки исключительно как центры прибыли – это, вообще-то, преступление по отношению к экономике. Банки – это кровь экономики. Если из них делать центры прибыли, то это будут тромбы.

Дмитрий Лысков: Вот смотрите, мы сейчас посмотрели…

Дмитрий Лекух: И еще один короткий момент, он тоже очень важный.

Дмитрий Лысков: Конечно.

Дмитрий Лекух: Вот мы сейчас говорили, господин Миронов говорил про сети. Еще раз, важность… Где принимаются решения? Где принимаются решения? А решения принимаются где угодно, только не в России, по сетям. Потому что у нас нет ни одной, подчеркиваю, ни одной крупной торговой сети с российскими владельцами. В Нидерландах в основном штаб-квартиры.

Соответственно, теперь представьте, как они себе рисуют прибыль и ценообразование. Что, они в рублях, что ли, рисуют? Вот еще одна вам привязка к стремительной инфляции. И картошка, извините, за 40 рублей им в этой ситуации не интересна. Им нужно, чтобы хотя бы 1 евро, не 1 рубль, а 1 евро зарабатывать.

Дмитрий Лысков: В итоге получался. Вот наконец-то я начал понимать, каким образом внешняя конъюнктура влияет на цену.

Дмитрий Лекух: В том числе и так.

Дмитрий Лысков: Потому что финансовый сектор – конечно да, но конкретно на цену картошки каким образом все-таки влияет. Я хотел еще спросить: что, у нас капусту, не знаю, всю на Запад, что ли, продали? Или она на бирже торгуется?

Игорь Варьяш: Здесь такая прибыль, которая и не снилась на Западе!

Дмитрий Лекух: Конечно. Менеджеру закладывается определенный процент прибыли. И он закладывается в валюте.

Дмитрий Лысков: Не в рублях.

Дмитрий Лекух: Ну, это естественно. Простите, это нидерландская сеть. Это уже не ваш зуб, это и х зуб.

Дмитрий Лысков: То есть торговая сеть должна заработать в отчетный период столько-то в евро или в долларах.

Дмитрий Лекух: Конечно, да.

Дмитрий Лысков: А для того, чтобы достичь этого результата, цены в рублях внутри страны выставляются на определенном уровне?

Дмитрий Лекух: Решается это действительно так. То, что мы про административно-командную заговорили… Вот я сейчас предложил настоящее административно-командное решение, которое решит эту проблему. Но вы не представляете, какой визг поднимется у всех наших рыночников. А Госторг, ребята, сделаем?

Игорь Варьяш: Ну да.

Дмитрий Лекух: Давайте просто сделаем Госторг, такую же государственную торговую сеть, где государство может напрямую, будучи подконтрольным обществу, значительно больше, чем нидерландская сеть подконтрольна рынку, где можно будет регулировать цены, регулировать цены закупок. Поверьте мне, цены сразу уйдут вниз, потому что там рентабельность – 300–400% достаточно часто, в сетках.

Кстати, то же самое… Просто один короткий пример, очень похожий. Помните, когда у нас в ковидный период Владимир Владимирович вызвал Сергей Кужугетовича Шойгу, и военные строители начали строить госпитали. И вдруг выяснилось, что они их делают в три-четыре раза быстрее, в пять раз дешевле и в несколько раз качественнее. Извините…

Дмитрий Лысков: У нас сейчас военные строители прокладывают вторую ветку БАМа.

Игорь Варьяш: И не только это.

Дмитрий Лекух: Понимаете, в чем дело? А если бы мы отдали это рыночным механизмам, то сидел бы губернатор перед Владимиром Владимировичем и говорил бы: «Ой, три года…» Понятно, потому что там вложены лоббистские деньги, скажем так, там вложены услуги.

Игорь Варьяш: Они обернуться должны.

Дмитрий Лекух: Они должны столько-то раз обернуться. И в результате… Эта фраза знаменитая и ритейла, и застройщиков: «У кого нет 300%, пусть идут…» А ее кто-то отменял? Ее никто не отменял. А решается это…

Дмитрий Лысков: Слушайте, чтобы я понимал. Объяснения, которые звучат: у нас неурожай, нехватка рабочих рук в сельском хозяйстве, мигрантов не завезли, потребительское поведение россиян. А такое объяснение тоже звучало: вот хотят купить прямо сейчас и этим разгоняют инфляцию.

Дмитрий Лекух: Нет, ну народ у нас очень плохой всегда, это известно.

Дмитрий Лысков: Ну и внешнее экономическое воздействие, о котором мы уже говорили. Получается, что это все не те действующие факторы, которые реально влияют на цену?

Дмитрий Лекух: Нет, внешнее воздействие как раз влияет. Еще раз…

Дмитрий Лысков: Ну, внешнее – да. Мы об этом говорили.

Дмитрий Лекух: Внешнее воздействие как раз влияет.

Игорь Варьяш: И внутреннее влияет.

Дмитрий Лекух: И внутреннее влияет еще как! Но в первую очередь… Понятно, что когда ты не контролируешь отрасль вообще… А мы не контролируем торговлю. Мы можем с ними только договариваться, потому что, еще раз, штаб-квартиры – Нидерланды, Кипр и так далее и тому подобное. Они частично действуют в нашем правовом поле. Ну, тут принимай меры, не принимай меры… Действительно, только, как губернатор, вызывать, сажать напротив и говорить: «Ребята, или так, или никак». Тогда, может быть, что-то изменится. Но для этого они должны сначала дозвониться в Амстердам.

Дмитрий Лысков: Инфляция и рост цен – похоже, сегодня это действительно мировой тренд. Давайте посмотрим, что происходит в ведущей мировой экономике – в США.

ВИДЕО

Голос за кадром: Америка на грани нервного срыва: уровень инфляции в США не только обновил тридцатилетний максимум, но вышел за психологически важную планку в 6%. Для населения страны, где среднегодовые инфляционные значения колеблются на уровне 2%, такой резкий рост – настоящий шок.

Дорожает буквально все. По данным Министерства труда США, за прошедшие 12 месяцев цены на яйца и рыбу выросли на 12%, курица подорожала на 13%, говядина – на 22%. И это в первую очередь бьет по самым бедным слоям населения. 25% самых бедных домохозяйств вынуждены тратить на еду около 40% своих доходов. За бесплатной едой в продовольственные банки выстраиваются километровые очереди.

Но самой настоящей катастрофой стал резкий рост цен на автомобильное топливо. В среднем по стране оно подорожало примерно в полтора раза. Стоимость бензина марки Regular (аналога российского 92-го) обходится американским автолюбителям почти в 4 доллара за галлон. В переводе на наши деньги – около 80 рублей за литр.

Дмитрий Лысков: И сейчас к нам по видеосвязи из США присоединяется Антон Федяшин, профессор Американского университета в Вашингтоне. Антон Андреевич, здравствуйте.

Антон Федяшин: Дмитрий, добрый день.

Дмитрий Лысков: Антон Андреевич, скажите, пожалуйста… Вот мы слышали, что инфляция – 6%, а цены на курицу на 13% выросли, на говядину – на 22%. Насколько это чувствительно для рядового американца?

Антон Федяшин: Ну, это очень чувствительно, потому что так, как едят все без исключения, то это бьет по карману каждого. А особенно, как у вас в репортаже только что упоминалось, по карманам людей, которые меньше зарабатывают. Так что все это очень чувствительно. Именно поэтому пополз вниз процент поддержки Байдена и его администрации.

Дмитрий Лысков: Рост цен на бензин для очень автомобилизированной Америки – это существенный фактор? Как люди реагируют?

Антон Федяшин: Очень! Это даже более существенно, можно сказать, чем цены на еду, потому что можно пойти в другой магазин, можно не есть в ресторане, но в стране, чья экономика вообще держится на дорожном транспорте, от бензина никуда не денешься. Тут не пересядешь на дизель, на газ ни с того ни с сего. Поэтому бензин – это катастрофа, конечно.

Дмитрий Лысков: Антон Андреевич, а как-то объясняют власти происходящее? Отчего вдруг в ведущей мировой экономике – в Соединенных Штатах Америки – вот такой рост цен?

Антон Федяшин: Ну, здесь очень интересно. Тут идут разные сюжеты, конечно. Администрация Байдена пытается привлечь общее внимание к тому, что поднялись цены на товары, типа стиральных машин и телевизоров. Мол, из-за этого пробки с поставщиками, они за это в ответе. Но американцы ведь не об этом особенно жалуются, а главная жалоба – это цены на бензин и на продукты потребления, то есть на еду, более конкретно. А здесь ни говядина, ни молоко, ни яйца из Китая или откуда-то еще не везут, это производят здесь.

Поэтому республиканцы как раз на этом фокусируют свое внимание и пытаются как-нибудь привлечь внимание рядовых американцев, потому что все уже в США думают о промежуточных выборах, которые чуть меньше чем через год, в начале ноябре следующего года пройдут. А вот как раз такие экономические проблемы больше всего бьют по партии во власти.

Дмитрий Лысков: Ну подождите. Ведь в росте цен на бензин, если я не ошибаюсь, тоже объявляют внешнее воздействие? Мол, на мировых рынках поднялись цены на нефть, а ОПЕК не стал добывать больше, хотя президент Байден попросил, – и вот, пожалуйста, внешнее воздействие. Да?

Антон Федяшин: Да, совершенно верно. Но вы учтите, что в США настолько сейчас все политизировано, что тут сюжеты начинают меняться в зависимости от того, какая партия что говорит. Вот то, что вы только что выразили, Дмитрий, – это подход Демократической партии.

А республиканцы говорят совершенно противоположное: что при Трампе таких скачков не было, что первое решение, которое принял Байден – это перекрыть, закрыть, заморозить пока строительство нефтепровода, который идет из Канады в США; и именно это повлекло за собой медленный рост цен на бензин, который сейчас еще подскочил из-за Дня благодарения и того, что все поехали к родным. Так что для республиканцев тут совершенно очевиден факт того, что ответственность за скачок в ценах на бензин – это именно заслуга демократов.

Дмитрий Лысков: Есть ли какая-то, я не знаю, надежда у американцев на благополучное завершение этого ценового кризиса? Когда ожидают какого-то улучшения? Или, я не знаю, может быть, нет даже таких прогнозов и ожиданий?

Антон Федяшин: Честно вам скажу, этого никто не знает, потому что все экономисты, как всегда, говорят наперебой совершенно разные вещи. Сам Байден во время публичного выступления где-то недели две-три назад предсказал, что где-то к февралю, может быть, цены придут обратно в какие-то нормальные рамки. Но он это сказал совершенно неуверенно, ему подавляющее большинство американцев в этом конкретном вопросе не доверяют. Поэтому никто не знает, когда цены вернутся к нормальному уровню.

Дмитрий Лысков: Антон Андреевич, спасибо вам огромное. Очень и народный рассказ! Антон Федяшин, профессор Американского университета в Вашингтоне, был с нами на прямой видеосвязи.

Друзья, а вот у вас не складывается впечатление, что мы все валим то ли друг на друга, то ли на международную конъюнктуру? Вот посмотрите, в США тоже говорят: «А это они. Это от них пришло. Из Китая поставщики не поставляют нам сталь».

Игорь Варьяш: Россия.

Дмитрий Лысков: «Россия вместе с ОПЕК нефть не хочет больше добывать. Это из-за них все! А мы тут вообще ни при чем». Нет такого ощущения?

Игорь Варьяш: Вот я хочу сказать, что это очень важный момент, который у нашего гостя, так сказать, не прозвучал, и у Сергея Михайловича не прозвучал. Вот мы говорим о ценах, да? И забываем, что в экономике самая главная цена – это цена рабочей силы.

Дмитрий Лекух: Плюс энергия, безусловно, которая…

Игорь Варьяш: Да.

Дмитрий Лекух: Это базовое.

Игорь Варьяш: И смотрите. Меня очень насторожило тоже у Сергея Михайловича, что он сказал, что они хотят ограничить налог на добавленную стоимость. Я не хочу налоговые сюжеты сейчас обсуждать, это совсем другой вопрос.

Но я хочу сказать, что не сбалансирован рост заработной платы с ростом добавленной стоимости. А ведь переход на новую технологическую платформу – это же рост добавленной стоимости, это интеллектуальное производство. А если мы увидим темпы роста добавленной стоимости и темпы роста заработной платы, то мы увидим просто ужасное расхождение. И вот это меня очень беспокоит. Я боюсь, что этот разрыв только увеличивается.

Еще раз и еще раз я хочу вернуться к тому, что говорил президент: нужна сбалансированность. Главное – сбалансированность. Понимаете? А говорят го том, что… Мишустин предложил межотраслевой баланс, динамический. Это важно, нужно и так далее, но нужен еще этот краеугольный камень всех балансов. Потому что если мы не достигнем социального договора в этом, то мы ничего не сможем сделать, у нас так и будет все вот так вот…

Дмитрий Лысков: Дмитрий Валерьянович, если цены скачут в США, у нас, в Европе, Продовольственная организация ООН вообще сказала, что во всем мире цены на продовольствие резко растут, – это вообще что означает? Тем более что все, действительно, пытаются перекинуть ответственность друг на друга.

Дмитрий Лекух: Ну, это, в общем, означает то, о чем вменяемые экономисты предупреждали еще в нулевых годах – то, что кризис 2008 года является глобальным, системным и что он не заканчивался, он сейчас продолжается. Мы живем в эпоху системного экономического кризиса, который идет не только в нашей стране. В Америке, кстати, с бензином… Я делал материал не так давно на эту тему как раз. Там же вообще беда, там же распечатан стратегический нефтяной резерв сейчас.

Игорь Варьяш: Да-да-да.

Дмитрий Лекух: Байден «допилил» еще 50 миллионов оттуда. А это уже означает фактически введение ЧС. Ситуация очень серьезная! И это связано не только…

Игорь Варьяш: Он потребовал еще от других распечатать.

Дмитрий Лекух: Да. Ситуация связана не только с выборами. Система идет вразнос, система идет вразнос. Понимаете, в чем дело? Близкие кризисы были перед 1917 годом, в период Первой мировой войны. Но тогда, по крайней мере у части общества, была… Ну, мы не знаем сейчас, насколько она оправдана (нам кажется, что не всегда оправдана), но была марксистская теория – как план действий, по которому можно было действовать. Вот сейчас точно так же, судя по всему, заканчивается очередной этап, очередная социально-экономическая формация, а образа будущего у нас нет вообще.

Дмитрий Лысков: И это очень сильно пугает!

Дмитрий Лекух: Мы не понимаем, в какое будущее идет весь мир, и мы просто идем вместе с ним, потому что…

Игорь Варьяш: И мечемся.

Дмитрий Лекух: Да. Потому что все эти ситуации, в том числе даже с ценами на продовольствие, с которых мы начинали, да, они взаимосвязаны с мировыми рынками. Как выходить из этого? Ну, по-разному.

Дмитрий Лысков: Вот мировая система идет вразнос. Очень важный, на мой взгляд, вопрос просто как обывателя: то, что сейчас мы наблюдаем у нас – это к нам уже пришли волны этого кризиса из мира? Или все-таки у нас сейчас превалирует пока некий внутренний фактор? Игорь Юрьевич, с вашей точки зрения, что?

Игорь Варьяш: Нет, мы, конечно, находимся в мейнстриме, вместе с волнами мы поднимаемся и опускаемся. Это данность. Но все-таки наши волны пониже и дым пожиже. И слава богу.

Дмитрий Лысков: Вот я почему и спрашиваю. Потому что если пока еще у нас внутренние факторы какие-то действуют, а основная волна с Запада еще не пришла, то пора уже бояться и заворачиваться в белую простыню?

Игорь Варьяш: Нет, она пришла уже давным-давно.

Дмитрий Лекух: Она пришла, конечно.

Игорь Варьяш: Конечно. И мы вместе с ней, я говорю, поднимаемся и опускаемся. Но у нас немножко…

Дмитрий Лысков: Чем обусловлено, что у нас не так шибко?

Игорь Варьяш: Потому что все-таки у нас по старой памяти есть хоть какое-то регулирование.

Единственное, что я по этому поводу хотел бы еще сказать. Это очень смешно, если государство – пусть в лице Центрального банка, пусть Минфина, пусть Минэка – говорит о том, что оно устанавливает цены. Ничего оно не устанавливает. Но оно может регулировать балансы между ростом цен. Вот это оно должно обязательно делать.

Дмитрий Лысков: Кстати говоря, для меня до сих пор огромный секрет, почему… Ладно, бог с ним, мы не хотим административно-командные действия. Но государство может выступать в качестве серьезного рыночного игрока.

Игорь Варьяш: Конечно.

Дмитрий Лысков: Как говорилось, теми же самыми зерновыми интервенциями, картофельными интервенциями – ради бога.

Игорь Варьяш: Да, интервенциями, конечно.

Дмитрий Лысков: Это же должно сбивать цены. А почему? Есть ли какое-то объяснение, почему никто этого не делает?

Дмитрий Лекух: Потому что это не выгодно. Причем не государству не выгодно. Государство-то выгодно, а обществу не выгодно.

Игорь Варьяш: Ну, государству тоже.

Дмитрий Лекух: В любой сделке всегда есть бенефициары.

Игорь Варьяш: Конечно. Выгодоприобретатели.

Дмитрий Лекух: И здесь как-то наивно…

Дмитрий Лысков: Нет, ну подождите, Дмитрий Валерьянович. Вы хотите сказать, что…

Дмитрий Лекух: У нас картошка волнует людей, а не то, что у людей кокаина нет, нечем телку обсыпать. Понимаете?

Дмитрий Лысков: То есть какая-то контора из Нидерландов настолько влияет на наше правительство, что правительство не может выступить с картофельной интервенцией?

Игорь Варьяш: Нет, не на правительство влияет.

Дмитрий Лекух: Правительство выступит. И они где-то пойдут навстречу. И конторы, сидящие в Нидерландах или на Кипре, пойдут, никуда не денутся – у них магазины-то здесь. Губернатор вызвал, как только что Миронов рассказывал, и решил вопрос. Но, понимаете, это не системное решение вопроса. Это как с маслом было.

Дмитрий Лысков: Заморозить, да.

Дмитрий Лекух: Плотину можно в Голландии одним пальцем заткнуть в одном месте, но в других местах все равно вода прорвется. На самом деле сейчас не мы же одни думаем на эту тему. Китай сейчас очень активно думает на эту тему, он же тоже находится в глобальной экономике.

Игорь Варьяш: Да, точно так же.

Дмитрий Лекух: Выходов не так много. Я бы сказал, схема Примакова и Маслюкова, что действует сейчас, кстати, в ВПК и в тех же стройбатах. Это же их схема. Это принципиально другая экономическая модель. Китайская – может быть. Да, они тоже защищаются, у них двухконтурная валютная система. Это не значит, что…

Дмитрий Лысков: Чтобы телезрителям было понятно. Внутренний контур – это национальная валюта, а внешний контур – это…

Дмитрий Лекух: Это та же самая национальная валюта, только внешняя. Но это не значит вовсе, что ты не можешь купить юани и доллары. Это значит, что часть «окрашенных» денег ты не имеешь права вывести за границу, в том числе инвестиционных. Это то, чем у нас охотно все занимаются. Вот если это сделать, просто двухконтурную систему, то очень много вопросов будет снято, очень много вопросов! О ней говорят очень давно, но как-то…

Игорь Варьяш: Не выгодно.

Дмитрий Лекух: И третий вариант, еще более лояльный, но он тоже есть. Вот сейчас мы говорили, ну, в прошлой передаче, что сейчас, непосредственно на наших глазах принципиально иная экономическая модель Правительство Москвы реализует. Это принципиально другая экономическая модель с привлечением инвестиций, с дефицитным бюджетом. Она ближе, кстати, как раз к западной. Это то, что делает Ефимов, вице-мэр. Естественно, под руководством Собянина. Тут понятно, что без авторитета Сергея Семеновича…

Дмитрий Лысков: Большие капиталовложения вы имеете в виду?

Игорь Варьяш: И не только Сергея Семеновича.

Дмитрий Лекух: Разнесли бы это к чертовой матери, потому что это прямо противоречит каким-то монетарным посылам наших «светлых умов» в финансово-экономическом блоке.

Есть эти схемы. Я к чему? Нельзя говорить: все пропало, все потеряно! Другое дело, что эти схемы выхода из этого кризиса, они все лежат вне нынешнего финансово-экономического мейнстрима. Согласитесь, да?

Дмитрий Лысков: Игорь Юрьевич, вот вы говорите, что не выгодно. Вы упоминали, что государству тоже не выгодно. А не выгодно кому? Финансово-экономическому мейнстриму?

Игорь Варьяш: Чиновникам, чиновникам не выгодно.

Дмитрий Лысков: А каким чиновникам конкретно?

Игорь Варьяш: Которые и есть государство.

Дмитрий Лекух: Элитам, бизнес-элитам.

Дмитрий Лысков: Сейчас, секундочку! Игорь Юрьевич, а почему это не выгодно чиновникам? Казалось бы, люди должны жить лучше. Соответственно, уважение чиновничества должно быть выше. Все благополучно в стране.

Игорь Варьяш: Послушайте…

Дмитрий Лысков: Давайте Игорь Юрьевич скажет.

Дмитрий Лекух: Хорошо.

Игорь Варьяш: В вашей фразе мне больше всего нравится слово «должен». Никто никому ничего не должен. Вот так сложилось, что у нас государственный аппарат очень сращен с бизнесом. Ему не выгодно, с этой точки зрения. И если вы посмотрите на то, что сейчас делается… А я очень много сейчас езжу, общаюсь с региональными блоками, министерствами. Я хочу сказать, что там поразительно много молодежи. Вот есть у нас шанс выскочить из этого, потому что они немножко больше думают о будущем.

Дмитрий Лысков: Друзья, вот еще какой вопрос хочу обязательно обсудить. Дмитрий Валерьянович отчасти его затронул даже. Объясните мне, пожалуйста, как так происходит? Вот президент говорит, что у нас экономика вернулась на доковидный уровень. У нас масштабнейшие инфраструктурные проекты реализуются в Москве. У нас строится БАМ. У нас запускаются заводы глубокой газопереработки. У нас запущен Крымский мост. Обновление дорожной сети идет по всей стране немыслимыми масштабами. Экономического роста нет, инфляция растет и прочие экономические ужасы вокруг нас происходят.

Я не понимаю! По идее, ведь должно быть по-другому, Игорь Юрьевич.

Игорь Варьяш: Ну почему? У нас экономический рост есть. Ну как? Это же не те времена, когда у нас уменьшался ВВП. У нас ВВП увеличивается. Другое дело, что не теми темпами, которые мы хотели бы хотели. И я тут вам хочу сказать, что это отчасти связано с инфляцией. Потому что если у нас товары стоят дороже, то и ВВП будет больше. Это же стоимостной показатель. Другое дело, что не теми темпами, которые нам бы хотелось.

Дмитрий Лысков: Подождите. Если мы сейчас возьмем просто и повысим цены на товары, то у нас вырастет ВВП?

Игорь Варьяш: Да, безусловно. Другое дело, что очень часто начинают сейчас говорить… В ЕврАзЭС недавно на конференции был, с Глазьевым конфедерацию проводили. И там не было человека, который не сказал бы, что мы неправильно считаем.

Дмитрий Лысков: Сейчас, одну секундочку! Мы сейчас к этому обязательно подойдем. Дмитрий Валерьянович, тогда получается, что если у нас основной показатель экономического развития – это рост ВВП, то получается, что поднять цены, разогнать инфляцию выгодно, чтобы получить рост ВВП? Отчитались, доложили президенту – все отлично! Да?

Дмитрий Лекух: Мы как раз перед эфиром говорили на тему того, что не важно, кто как голосует, а важно, кто как считает, как говорил Иосиф Виссарионович незабвенный в свое время.

Дело вот в чем. Дело в том, что огромная часть ВВП любой развитой страны – это так называемый рынок услуг, который это все демпфирует как в одну сторону, так и в другую. Это не парикмахерские услуги. Это финансовые услуги прежде всего.

Игорь Варьяш: IT.

Дмитрий Лекух: Ну, в первую очередь – финансовые. В Соединенных Штатах, извините… Это чтобы зрителям нашим было понятно. Почему аналогичные изделия ВПК в Соединенных Штатах стоят в разы дороже, чем у нас? Почему? Потому что иначе не достанется денег частному бизнесу, лоббистской системе, кредитной системе и так далее. До предприятия доходит порядка 20–25% от суммы госзаказа, остальное растворяется в карманах. Если вы думаете, что американские чиновники и срощенные с ними лоббисты чем-то отличаются от наших мастеров…

Дмитрий Лысков: Серьезно отличаются. Вы сами сказали, что цена отличается в разы.

Дмитрий Лекух: В разы.

Игорь Варьяш: Они более жадные.

Дмитрий Лекух: Нет, у нас просто ВПК абсолютно не по этой системе. Вот эта система Примакова и Маслюкова – она по-другому, она от себестоимости считается. Себестоимость плюс те самые 4–5%, которые добавляют. Ну, я условно рисую. Но это другое. А там же устанавливается рыночная, а рыночная – это как договорились продавец и покупатель. А лучше всего – через биржу. В результате… Ну, мы же прекрасно знаем, что на бирже торгуется бумажное золото, монетарное золото туда даже не заходит. То есть торгуют кукишем по сути, воздухом. До 80% американской экономики, американского ВВП – это торговля воздухом при всем при том.

Игорь Варьяш: Ожиданиями.

Дмитрий Лекух: Ожиданиями, воздухом. И если вы думаете… У нас, конечно, процент поменьше, но он тоже есть.

Дмитрий Лысков: Вот эта торговля воздухом, вот эта сфера финансовых услуг каким-то образом действительно демпфирует процессы инфляционные?

Игорь Варьяш: Безусловно. Она накачивает эти «пузыри».

Дмитрий Лекух: Конечно.

Игорь Варьяш: Это же гелий экономики.

Дмитрий Лысков: Но у нас, к счастью, таких пузырей, насколько я понимаю, нет?

Дмитрий Лекух: Нам достаточно их «пузырей».

Дмитрий Лысков: Они тоже приходят к нам?

Дмитрий Лекух: Они приходят к нам железно.

Игорь Варьяш: Вы знаете, есть.

Дмитрий Лысков: Есть?

Игорь Варьяш: Возьмем рынок золота.

Дмитрий Лекух: Да-да-да.

Игорь Варьяш: Вы не представляете себе. С 2020 года три катастрофы были, три краха рынка золота. Это что, не «пузыри»? «Пузыри».

Дмитрий Лекух: «Пузыри». Что такое фьючерс? Это же не обязательная поставка. Это кто-то гарантирует. Это деньги.

Игорь Варьяш: Это ожидания.

Дмитрий Лекух: Это и нефтяные рынки.

Дмитрий Лысков: Только у нас почему-то не демпфируют в должной мере…

Игорь Варьяш: Он маленький.

Дмитрий Лысков: А, маленький?

Игорь Варьяш: Он маленький.

Дмитрий Лысков: Недостаточно развит? Может быть, нам тогда свои «пузыри» надуть, чтобы инфляцию сократить, нет?

Дмитрий Лекух: Нет, нам просто надо отвязывать свою финансовую систему. Давайте говорить откровенно: то, что происходит в мире – это вопрос, может быть, года, может быть, десяти лети, может быть, двадцати максимум. Ну, я думаю, это вопрос трех-пяти лет. Разрешение глобального финансово-экономического кризиса. Извините, это называется «финансовая катастрофа». Какого черта мы привязываем свой вагончик к этому паровозу, летящему в пропасть? Вот о чем идет речь.

Дмитрий Лысков: А я скажу, какого черта, если уж так говорить. Потому что вы сами сказали, что образа будущего-то нет. Собственно говоря, к чему привязывать-то?

Игорь Юрьевич, в этой связи я хочу вам задать вопрос. Вот вы сказали, что неправильно считаем нашу экономику.

Игорь Варьяш: Да, неправильно считаем.

Дмитрий Лысков: А что вы имели в виду? Поясните, пожалуйста.

Игорь Варьяш: Я имею в виду, что у нас в основных средствах доля нематериальных активов составляет, если я не ошибаюсь, где-то 1,5%.

Дмитрий Лекух: 1,5–2%. А у них считается…

Игорь Варьяш: 1,5–2%. Ну, у Грефа больше, а у кого-то вообще ничего нет. А там-то до 60% доходит. Представляете? Доля!

Дмитрий Лекух: До 80%.

Дмитрий Лысков: Подождите, подождите!

Дмитрий Лекух: Я считаю, что это, наоборот, плохо. Ну, для них плохо.

Дмитрий Лысков: Чтобы мы сейчас понимали, чтобы телезрители понимали…

Игорь Варьяш: Что такое нематериальные активы?

Дмитрий Лысков: Да. В нашей структуре экономики доля нематериальных активов… Это, я так понимаю, эти все финансовые «пузыри» и так далее, да?

Дмитрий Лекух: Креативная экономика и так далее.

Дмитрий Лысков: Креативная экономика? То есть у нас материальные активы превалируют в нашей системе?

Игорь Варьяш: Конечно, конечно. Железки.

Дмитрий Лысков: Железки, да. А на Западе…

Игорь Варьяш: Нематериальные активы – это наша «соображаловка». Понимаете, это самое ценное.

Дмитрий Лекух: Интеллектуальная собственность.

Игорь Варьяш: Но у нас она не защищена. Вот в чем дело.

Дмитрий Лысков: То есть структура экономик разная, а считаем мы одними инструментами?

Игорь Варьяш: Одинаково, да.

Дмитрий Лысков: Отсюда следующий вопрос: а у нас есть какой-нибудь другой инструмент, чтобы считать? Или это явное следствие того, о чем вы говорили, что другого локомотива нет, поэтому все равно идем в этом русле?

Дмитрий Лекух: Есть попытки.

Игорь Варьяш: Вы знаете, вот тут государство должно, извините, сказать свое веское слово. Оно должно заставить оценивать нематериальные активы по их реальной стоимости. А этого вообще не происходит. Значит, нужно сделать какие-то послабления, может быть, налоговые. Может быть, ужесточить дисциплину управленческого учета и бухгалтерского учета, заставлять… Это же активы предприятий.

Здесь в чем вообще фишка заключается? Не выгодно предприятиям учитывать у себя нематериальные активы, потому что это имущество, и приходится платить 2% вот этого налога. И тут губернаторы могли бы очень помочь, потому что этот налог им-то идет. Они могут заставить предприятия оценивать это.

Дмитрий Лысков: То есть, смотрите, инструменты, которыми мы оцениваем ситуацию в нашей экономике… Это то, о чем вы сейчас говорили: неправильно мы считаем те же самые реальные и нематериальные активы. Что касается роста ВВП: инфляцию задрать – ВВП прекрасно растет.

Игорь Варьяш: В шоколаде.

Дмитрий Лысков: Да, в шоколаде. Дмитрий Валерьянович, правильно ли я понимаю, что мы вообще, собственно говоря, плохо представляем себе, что происходит в нашей экономике, мы негодными инструментами пользуемся?

Дмитрий Лекух: Не только мы, но фактически весь мир. К сожалению, да. Ну, это кризис, это классический кризис капитализма. Ну о чем говорить? Я и близко не марксист, но это классический, описанный в работах даже Владимира Ильича Ленина…

Игорь Варьяш: Джонсон уже на него начинает ссылаться.

Дмитрий Лекух: Да-да-да. По-моему, «Империализм как высшая и последняя стадия капитализма». Ну, это действительно описано, еще раз.

Дмитрий Лысков: И годных инструментов пока не изобретено?

Игорь Варьяш: Нет, все есть уже.

Дмитрий Лекух: Мы пытаемся. Нет, мы пытаемся внедрять. Вот мы говорили о московской мэрии. Мы говорили об административном, но скорее мобилизационном типе экономики, который Шойгу внедряет, система Примакова и Маслюкова. Это то, что спасли в нулевых, за счет чего наш ВПК и живой. Тоже вариант.

Надо просто садиться, высоколобым людям садиться и продумывать. Есть межотраслевой баланс тот же самый. Это не решает всех проблем, но какую-то часть проблем решает.

Игорь Варьяш: Но двигаться же надо как-то.

Дмитрий Лекух: Да-да-да.

Дмитрий Лысков: Какие-то попытки действительно предпринимаются. И про баланс мы говорили.

Дмитрий Лекух: Потому что понятно, что… Вот глобальная катастрофа – это понимают все. Ее не избежать. Ее, может быть, получится сдемпфировать каким-то образом, но глобальной экономической катастрофы не избежать.

Дмитрий Лысков: Собственно говоря, действительно, это объективная реальность. Нужно стремиться сейчас попытаться демпфировать эту катастрофу.

Дмитрий Лекух: И попытаться максимально замкнуться на внутреннем рынке.

Дмитрий Лысков: Друзья, спасибо огромное вам за этот разговор. Очень содержательно! Ну а мне остается сказать только несколько слов.

Вот очень хочется верить, что ровно через год в этой же самой студии я скажу: «Ну наконец! Наконец-то экономика стабилизировалась, инфляция вошла в целевые рамки, в том числе и продуктовая». Надеюсь, и наши размышления в рамках этой программы поспособствуют такому развитию событий.

Это «ОТРажение». Меня зовут Дмитрий Лысков. И я не прощаюсь, я говорю: до свидания. Увидимся в эфире через неделю, будем искать в происходящем логику и смыслы.