«Прямая линия с Владимиром Путиным». Социальная политика

Гости
Юрий Крупнов
председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития
Сергей Смирнов
доктор экономических наук, научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН

Ольга Арсланова: Мы продолжаем обсуждать «Прямую линию с Владимиром Путиным». Продолжалась она сегодня почти 4 часа, это было общение с россиянами напрямую, без лишних посредников. Жители прислали около 2 миллионов вопросов. Традиционно самая большая часть Прямой линии все-таки была посвящена социальным вопросам, тому, что волнует россиян больше всего. И для многих такое прямое обращение к президенту по-прежнему остается последней надеждой на решение своей проблемы. Люди жаловались и на цены ЖКХ, отказы в пособиях, спрашивали о мерах господдержки.

Александр Денисов: Спрашивали о росте цен. Видеообращение от прилавка липецкого супермаркета, покупательница поинтересовалась у президента, почему бананы из Эквадора дешевле родной морковки. Возможно, нашу морковку полюбили за бугром, на это ведь все списывают экономисты: мол, поставляем по мировым ценам, вот и вы платите тут нам по мировым. Такая история, что с морковкой, и с металлом, со строительными материалами.

Наиля Аскер-заде: Она спрашивает, почему бананы стоят дешевле, чем морковь.

Владимир Путин, президент РФ: Сейчас скажу. И не только морковь, там и картофель. Значит, потому что у нас своей продукции не хватило. Мировые индексы на продукты питания находятся на самой высокой планке за последние 10 лет. К сожалению, это общемировая тенденция. Рост цен на продовольствие, везде так происходит. И конечно, имея в виду, что Россия является частью глобальной экономики, на нас это тоже отражается.

Правительство приняло ряд решений на этот счет по сдерживанию цен на продукты питания. Какие это меры? Заключили соглашения между производителями и торговыми сетями, первая мера. Вторая: выдали субсидии производителям конечной продукции на закупку по высоким ценам сырья. Затем ввели в сфере внешней торговли повышенные таможенные пошлины вывозные. И вопрос идет там о других мерах регулирования.

Ольга Арсланова: Также президент ответил на вопросы о выплатах на детей беременным женщинам. В частности, Путин заявил, что деньги выплатят и семьям, где детям 6 лет, но в школу они в этом году не пойдут.

Владимир Путин: Беременным женщинам, которые встали в ранние сроки беременности на учет, и вот на вторую категорию предусмотрено 46 миллиардов рублей, они зарезервированы, 46 с небольшим. Вопрос оставался нерешенным по детям, которые идут в школу, потому что в соответствии с законом дети могут идти не с 7 лет, а с 6, вот, но кто-то пойдет в школу с 6 лет в какой-то семье, а в какой-то семье ребенок не пойдет с 6 лет. Я считаю, и уверен, меня в правительстве услышат, что нужно платить всем, в том числе и семьям, где 6-летние дети, даже если они в этом году в школу не пойдут.

Александр Денисов: Спрашивали президента и о кредитах, как быть, когда расплатился по долгам и на жизнь ничего не осталось, хотя это скорее вопрос не к Владимиру Путину, а к банкам или микрофинансовым организациям, которые выдают деньги клиентам с невысокими доходами, ну а раз уж выдали, сами же и понесут расходы в таких случаях.

Ольга Арсланова: В частности, к президенту обратилась Светлана Чемезова из Ярославля. Она одна воспитывает сына, получает 12 700 рублей, оплачивает кредит, и в итоге у нее на жизнь остается всего 1,5 тысячи. Отвечая на жалобу Светланы, президент заодно рассказал и о новом подписанном им законе, который, возможно, поможет Светлане и другим россиянам.

Владимир Путин: Был принят закон, и вчера я его подписал. Несмотря на кредиты, банк с этого момента не имеет права снимать деньги в счет этих кредитов, если у человека остается сумма на жизнь меньше прожиточного минимума.

Александр Денисов: Эту тему обсуждаем вместе с вами, подключайтесь к разговору, а в студии у нас наши постоянные эксперты. Это Юрий Васильевич Крупнов, председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Юрий Крупнов: Добрый день.

Александр Денисов: Юрий Васильевич. И Сергей Николаевич Смирнов, доктор экономических наук Высшей школы экономики.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Сергей Смирнов: Здравствуйте всем.

Ольга Арсланова: Сергей Николаевич, давайте, вот о ценах мы начали говорить, действительно, волнует многих-многих наших жителей, которые пишут, что народ ждет от президента лично снижения цен.

Сергей Смирнов: Вы знаете...

Ольга Арсланова: А было ощущение, что президент несколько взаимоисключающие вещи сказал: это мировой тренд, но мы, конечно, что-то попробуем с этим сделать. А что же тут сделаешь?

Сергей Смирнов: Вы знаете, у меня немножко другая точка зрения на самом деле. Не столько регулирование цен, хотя, наверное, какие-то нужны и соглашения, и все такое, и экспортные пошлины, и так далее. Но ключевое все-таки, на мой взгляд, – это социальная помощь, это адресные выплаты тем, кто не может купить ту же самую морковь или свеклу по новым ценам, понимаете? Вот, мне кажется, ключ к решению этой проблемы состоит именно в этом и это основная мера.

Потому что вы можете зафиксировать цены, но мы не раз это уже проходили: во-первых, это может быть только ограниченный период, а во-вторых, производителям крайне невыгодно будет выплескивать, выводить на рынок вот ту же самую морковь, свеклу и так далее. Помните, в советские годы, ну кто помнит, Юрий Васильевич наверняка помнит, мы поражались, как там в Америке, там молоко сливают куда-то там, закапывают какие-то овощи, потому что никто, ну невыгодно продавать по этим ценам, мы поражались бездушности капиталистического общества. А вот здесь, на мой взгляд, как раз та самая ситуация может возникнуть, если будет жесткое регулирование цен. Мне кажется, что все-таки нужно помогать малоимущим.

Александр Денисов: Чтобы не закопали морковку. Сергей Николаевич, а вы поняли вот эту историю из Астраханской области, когда пожаловалась мама, что ей не дают выплаты на детей от 3 до 7 лет, мол, по целому году требуют показатели, а не за месяц...

Сергей Смирнов: Вы знаете, тут я вряд ли что-нибудь...

Александр Денисов: Вы поняли?

Сергей Смирнов: Там какая-то очень мутная история. По-моему, президент как раз говорил о том, что надо просто разобраться конкретно. Очень много было слов, Юрий Васильевич не даст, как говорится, мне соврать, но... Я не знаю, может быть, вы гениальнее, чем я, Юрий Васильевич, но я там ничего не понял, честно говоря.

Александр Денисов: Юрий Васильевич, вам как, разобрались?

Юрий Крупнов: Ну, мне кажется, там все-таки технические вопросы, и это один момент. А второй момент, что надо понимать, что достаточно сложно происходит оформление всех этих выплат само по себе. Ну я не знаю, есть разные люди, одни вот любят ковыряться, первая стадия, вторая, третья, даже в этом удовольствие находят, а есть люди, которые даже достаточно простые алгоритмы, ну ошибки делают, просто ошибки, которые для людей, например, которые придумывают эти сервисы, они кажутся банальными вещами, три шага, четыре шага. Но человек, который с непривычки, конечно, он может просто ошибаться, это один момент. Но в этом плане у нас все-таки нет такого, что у нас, скажем, какая-то мало-мальски значимая категория населения, имеющая право на выплаты, не получает эти выплаты.

Ольга Арсланова: А не бывает так, что на региональном уровне вот начинается то самое крючкотворство и ищутся причины, почему человеку можно отказать? Лишнее имущество какое-то...

Юрий Крупнов: Мне кажется, эта тема немножко надумана. Тема надумана, потому что, вы знаете, у нас все, что касается все-таки выплат, дисциплины, соцзащиты вообще как системы при очень низких окладах работников этой системы, не будем забывать, у нас они работают все-таки прекрасно, с моей точки зрения, и уж точно грех на них жаловаться. Другое дело, что кому-то не положены выплаты, а люди как-то посчитали, что вот им положено, они могут перепутать что-то. Тут дальше начинается уже политика, экономика, бюджет. Но я бы не преувеличивал значение вот этих ошибок.

Александр Денисов: Министр Котяков, кстати, разъяснил, что так уж вгрызаться не нужно, все-таки нужно входить в положение. А вы что тут видите, такую исполнительность бюрократической машины и оттого глухоту, потому что, если мы начнем поворачиваться, к каждому человеку прислушиваться, это уже какое-то отступление от правил, хотя, наверное, так и нужно по-человечески поступать. Вот вы видите в этом что, буквальное исполнение или... ?

Юрий Крупнов: Ну, понимаете, я не могу на этот вопрос, даже не знаю, как отвечать, потому что люди все находятся в жесткой регламентации.

Александр Денисов: Чиновники?

Юрий Крупнов: Ну конечно. Ну как, как вот человек, что он, может добавить тыщенку или убрать тыщенку и так далее, да? Так это...

Александр Денисов: А может он решить, вот сказали детям, которые идут в школу, традиционно считается, что с 7 лет, а президент сказал, можно и с 6, – вот сам он может решать, что с 6 он будет платить?

Юрий Крупнов: Нет, конечно нет. Если не будут облечены эти слова президента в тот или иной приказ, постановление правительства и так далее, конечно, это будет незаконно. И у нас есть большое число работников правоохранительных органов, которые с удовольствием эту тысячу превратят, так сказать, в большую пьесу с плохим концом, то есть не будем об этом забывать, это все очень строгие вещи. Сейчас в этом плане порядком это можно назвать, можно, так сказать, еще как-то назвать, но достаточно серьезный. И здесь просто надо другое понимать, что разговаривать с людьми надо, вот это правильно, вот это по-любому. Человек не понял, просто не понял, соответственно, человек ошибся, или действительно где-то произошла ошибка, надо разговаривать с людьми, это особая наша проблема нашей социальной системы.

Вы знаете, я сам помню, когда был переход, как это называется, сейчас не помню, как-то клиентскую службу или еще что-то, то есть я, например, пришел по поводу мамы, пенсия, выяснить какой-то вопрос, несколько раз до этого приходил, приходишь, там человек находится, специалист социальной защиты, Пенсионного фонда, ты с ним поговоришь, он так иногда, может, на тебя странно посмотрит, «ну какой бестолковый», по-человечески так, да, но как бы ты с ним говоришь и все. А тут я пришел, нельзя сказать, чтобы я уж совсем какой-то дикий человек, но какое-то окошечко, там тебе талончик выдают, я спрашиваю: «А куда с этим талончиком?» – «Вы пока сидите». Сидишь, куда с талончиком, зачем. Потом куда-то вызывают. Вызывают, я говорю: «А вот у меня...» – «Нет, мы не специалисты, мы сейчас зафиксируем ваш вопрос...» – и так далее. Ну вот я уже на третьей стадии, честно говоря, был не в состоянии что-то понимать.

Ольга Арсланова: То есть разговора как раз не произошло.

Юрий Крупнов: Да.

Ольга Арсланова: Сергей Николаевич, вам не показалось, что нет худа без добра и, может быть, из-за пандемии состоялся оптимальный разговор, оптимальный формат был без лишних посредников, когда россияне действительно напрямую общались с президентом? И даже ведущие, время от времени которые пытались завершить звонок, который плохо слышно, не могли помешать президенту в его настойчивости дослушать, разобраться, поговорить. Было ощущение, что действительно этот разговор по-настоящему прямой.

Сергей Смирнов: Ну, вы знаете, это как в экономике. У меня была такая аналогия, родилась сегодня: чем меньше посредников, тем лучше на самом деле. Другое дело, что, понимаете, должна быть какая-то фильтрация все-таки, понимаете, потому что какие-то цифры, которые были озвучены сегодня Владимиром Владимировичем, они, мягко говоря, нуждались в проверке.

Александр Денисов: А что вы имеете в виду?

Сергей Смирнов: Пожалуйста – количество ипотечников в Российской Федерации 500 миллионов человек. Вы знаете, я не хочу никого критиковать, но все-таки...

Александр Денисов: У нас же 147, Сергей Николаевич.

Сергей Смирнов: …нас 145 сейчас или 144, но 500 миллионов, вы знаете, это порядок цифр, да?

Ольга Арсланова: Все живые люди, что делать.

Сергей Смирнов: И это на самом деле для определенного рода критиков, между прочим, снижает доверие ко всему остальному. Вот тут какие-то должны быть механизмы, то есть оперативно, я не знаю, должна работать группа консультантов и подсказывать, собственно говоря, у нас столько-то. Ну не может президент знать все цифры, и он не должен знать все цифры, он должен знать проблему, как мне кажется, и вот эта цифра действительно, да.

А что касается фильтров, таких, я бы сказал, гуманитарных, что ли, фильтров, не фильтров-специалистов, да, то здесь, по-моему, абсолютно правильный формат был выбран. Потому что и наше население, и сам президент, они как бы предстали в своих ну вот реальном каком-то облике, понимаете? Потому что было видно, что подготовки нет, те же вопросы от блогера, помните, вот этого самого, у которого миллион, по-моему, подписчиков, – все это абсолютно нормально. Те же вопросы с этой крышей детского сада – видно, что это вопросы неподготовленные. Как отбиралось? Ну вот я не знаю алгоритмов, как там работали айтишники, когда ваши коллеги там нажимали этими самыми и выбирали регион, проблему и, собственно говоря, конкретный пункт, как тот же Краснотурьинск, да, по-моему, об этом шла речь, еще какой-то...

Александр Денисов: О газе там шла речь, да.

Сергей Смирнов: Да-да-да, вот, тот же Ярославль и так далее, ну и все-таки было видно. И было видно, вот что еще мне понравилось именно с содержательной точки зрения, что население имеет некие типовые проблемы, да? Согласитесь. И что грамотно было сделано: вот идет частный вопрос, и моментально идет комментарий, что эта же проблема волнует, волнует... Свалки, помните, в Омске, по-моему, экология и так далее...

Ольга Арсланова: То есть определенный срез.

Сергей Смирнов: Да-да-да. Тот же самый климат, он тоже очень многих волнует, ну вы сами помните про вечную мерзлоту.

Александр Денисов: Сергей Николаевич, мало того, пошла цепная реакция, знаете, как включили в электросеть, все стало...

Сергей Смирнов: Да, или эффект домино, если хотите.

Александр Денисов: Да-да, и другие регионы то ли опасаясь, то ли что, что сейчас их тоже дернут за какое-нибудь место, стали отчитываться по программе газификации, по другим программам...

Сергей Смирнов: Вот, газификация, кстати, тоже была.

Ольга Арсланова: То есть это такая проверка, тест и для других регионов.

Александр Денисов: Хотя их и не спрашивали, хотя их и не спрашивали, но они уж стали отвечать.

Юрий Васильевич, а вам как показалось, вот эти 4 часа – все у нас не так, или нам до всего есть дело? Вот вы как это восприняли?

Юрий Крупнов: Очень сложно ответить, потому что, на мой взгляд, все-таки при важности вопросов, но есть более фундаментальные проблемы, не решив которые мы не решим эти частные вопросы, вот в чем ситуация. У нас определенная модель, мы видим, что она работает очень плохо, и экономическая, и социально-экономическая. Вот та же вакцинация, ведь основная проблема же не в том, что там антипрививочники и прививочники. Я очень много знаю антипрививочников, это люди, которые совершенно, как положено нормальным людям, высоко оценивают цивилизационные завоевания человечества в виде вакцин. То есть проблема не в том, что эти антипрививочники люди, которые там рассказывают про чипы в вакцинах и так далее...

Александр Денисов: А что же они не идут, не делают, раз они оценивают?

Юрий Крупнов: Так а проблема, понимаете, гораздо сложнее проблема, потому что основной вопрос получается – это твой... Есть некий, так сказать, укольчик, и есть ты и все, а всего остального ничего нет, либо есть социальная система, где помимо родных людей, которые тебя поддерживают, помогут...

Александр Денисов: Так не ты, а все общество, Юрий Васильевич.

Юрий Крупнов: Нет-нет-нет, а медицинское сопровождение? Вы знаете, я даже вот, я просто переболел, надеюсь, что мне пока не нужно, и не привился, между прочим, вот.

Александр Денисов: Между прочим, зря сделали, Юрий Васильевич.

Юрий Крупнов: Меня не выгонят, нет, с эфира?

Ольга Арсланова: Ха-ха-ха.

Александр Денисов: А мы сейчас посмотрим, Юрий Васильевич.

Юрий Крупнов: Да. Значит, соответственно, вопрос-то в чем? Понимаете, я просто не понимаю, как можно в каком-то торговом центре делать прививки. Почему? Потому что должен быть семейный врач, который знает твои болячки, который ведет эту ситуацию, знает, когда тебе нужно, когда не нужно, сейчас тебе рано, подожди, у тебя, допустим, что-то не то...

Ольга Арсланова: То есть у вас претензия к организации вакцинации, я правильно вас понимаю?

Юрий Крупнов: Дело не в организации, а дело в том, что не индивид и укольчик, а социальная сложнейшая система, направленная на оздоровление. А люди-то что, почему они отказываются, или не хотят, или переживают? Мне масса людей знакомых пишет: «Так прививаться или нет?»

Александр Денисов: Прививаться, конечно, Юрий Васильевич, прививаться, тогда...

Юрий Крупнов: Откуда у них сомнения? Оттого, что они чувствуют, что никого не волнует на самом деле их собственное здоровье, понимаете, что это вопрос его частный, это не вопрос социума. Что у нас не оздоравливающая ситуация, где мы все работаем на здоровье человека, понимаете? Даже термины, когда говорят «иммунизация населения»...

Александр Денисов: Юрий Васильевич, так они помрут, если они не сделают, либо от COVID, либо от инсульта, последствия-то тяжелейшие, Юрий Васильевич.

Юрий Крупнов: Я с вами спорить не буду, потому что ни я, ни вы, мы не являемся ни медиками, ни авторами вакцин, и главное, что мы с вами не несем за эти слова никакой ответственности, так же как и те, кто призывают к вакцинации. Когда у нас высокопоставленные, так сказать, министры говорят: прививайтесь, туда, неважно, раз в полгода, любой вакциной и так далее... Если потом человек скажет: «Ну вот, дорогой, мне потом объяснили, что нельзя было той же вакциной, поэтому у меня казус и так далее», – куда он пойдет права качать? С кого спрашивать?

Александр Денисов: Юрий Васильевич, хорошо, давайте тогда сойдемся на том, что все-таки люди должны прийти к врачу в поликлинику, хорошо, не в торговый центр, в поликлинику...

Юрий Крупнов: Не сойдемся, не сойдемся, не сойдемся.

Александр Денисов: Спросят терапевта, врача, и пусть он им даст совет.

Юрий Крупнов: Не сойдемся.

Александр Денисов: Ха-ха-ха.

Юрий Крупнов: Ситуация заключается в том, что хотели проскочить с этими укольчиками, вместо того чтобы серьезно заниматься социальной политикой, социальной тканью страны, это очень важно. Мы атомизированы сегодня, и нас хотят просто вот, соответственно, куда-то, «давайте туда бегите», «завтра туда бегите». Кто, куда, зачем? – ничего не понятно.

Ольга Арсланова: Юрий Васильевич, давайте от вакцины все-таки вернемся к Прямой линии, к социальным вопросам. Это связано, да...

Юрий Крупнов: Это я про это и говорю, я про это и говорю, что...

Ольга Арсланова: А вот разве такой формат – это не способ связать и показать, что президент заинтересован в том, что происходит в регионах?

Юрий Крупнов: Так способ какой, ну какой способ? Задается вопрос, принудительная вакцинация или нет. Ответ понятен, что, конечно, абсолютно добровольная...

Александр Денисов: ...но принудительная.

Юрий Крупнов: ...но принудительная. Поэтому дальше мы все вспоминаем всякие эти ролики, которые входят...

Александр Денисов: СССР, СССР вспоминаем.

Юрий Крупнов: Нет, СССР как раз не надо. СССР, понимаете, при системе медицинской защиты и так далее на порядок, на голову стоял над тем, что есть сейчас. Другое дело, там... И между прочим, это очень серьезно, потому что СССР в 1977 году, когда в Алма-Ату в Казахстан при ВОЗ организовал большой конгресс, то все были потрясены, что, казалось бы, в среднеазиатской республике, которую все представляли отсталой, мирового уровня здравоохранение прежде всего по профилактике заболеваний.

Вопрос-то идет – у нас нет профилактики, пропала, у нас нет проблемы на здоровье, у нас эти вакцины все чисто механически, так сказать, которые нужно внедрить и все, и это означает самый тяжелый момент: вместо того чтобы разбирать социальную ткань общества, понимаете... Опять же, вопрос: ведь опять, хорошо, человек заболел, допустим, 0,5% заболело и так далее, один человек получает 300 тысяч рублей в месяц и будет с этим бороться, а другого вот, как мы там, 12 тысяч рублей. Что он будет делать с этими 12 тысячами рублей со своей болезнью?

Александр Денисов: Да. Юрий Васильевич, безусловно, уважаю ваше мнение, единственное, я боюсь, что мы вот кого-то можем, так сказать, совратить. Пусть человек все-таки думает, связывается с врачами и решает. Я боюсь за жизнь наших зрителей, поэтому я не хочу продолжать диалог.

Юрий Крупнов: А я вообще не это обсуждаю, я обсуждаю другое.

Александр Денисов: Да-да.

Юрий Крупнов: Я обсуждаю вопрос социальной политики. Нам нужна новая социальность. Мы за 30 лет потеряли советскую социальность, можно как угодно к ней относиться, но не выстроили другой социальности, в этом проблема. И если мы не начнем сегодня серьезно, глубоко это все делать и обсуждать, то мы дальше уйдем в частные вопросы, понимаете? Тут 3% то, тут 5% туда, сегодня так, а вот тут у меня крыша потекла и все.

Ольга Арсланова: Юрий Васильевич, а вам не кажется, что как раз вакцинация может быть (извините, что я опять о ней) связующей вот этой нитью?

Юрий Крупнов: Может быть.

Ольга Арсланова: Потому что это как раз повод вспомнить о том, что ты не атом, о том, что мы все вместе и мы отвечаем и друг за друга в том числе, только мы вместе, проявляя ответственность, можем с пандемией бороться.

Юрий Крупнов: Вы переводите все это в вопросы ответственности, морали...

Ольга Арсланова: Вот она, новая социальность.

Юрий Крупнов: ...почти религиозной, тогда в церковь идите. Я перевожу это в вопрос...

Ольга Арсланова: Законы общества самые примитивные, Юрий Васильевич.

Юрий Крупнов: Я перевожу это в вопрос социальной организации жизни каждого человека. Мы одиночки, при этом которые, да, я забочусь о бабушке, я не шашлычник, как там в прошлом году пугали, или еще что-то придумывали, и так далее. Либо мы страна, которая вокруг каждого человека выстраивает инфраструктуру здоровья, а ее нет.

Ольга Арсланова: Понятно.

Александр Денисов: Сергей Николаевич, вы на нашей стороне или нет, давайте с вами разберемся.

Сергей Смирнов: Вы знаете, я в основном на вашей стороне.

Александр Денисов: На нашей? Слава богу.

Сергей Смирнов: Вот. Но я и на стороне Юрия Васильевича. В каком смысле? Значит, первый сюжет. Этот самый COVID грянул достаточно неожиданно, и выстраивать ту самую новую социальную систему вокруг того же здравоохранения просто не было времени, вот с чем я бы согласился. Что она нужна, абсолютно, на 110%, но то, что не было времени ее выстроить, к сожалению, вот это проблема предыдущего тридцатилетия. Ну вот, скажем, та же самая, а я прививался 7 февраля вторым компонентом вакцины, я должен сказать, что в поликлинике (не буду называть где) мне никто не померил даже давление, то есть это было все под мою ответственность. Я один, да, я значим для своей семьи, для своих друзей, для своих коллег, для вас, наконец, дорогие мои ОТРовцы.

Ольга Арсланова: О да.

Сергей Смирнов: Вот такой, извините, грубый, но искренний комплимент, понимаете? Но ответственность была на мне, понимаете? И вот в этом я Юрия Васильевича поддержал бы.

Юрий Крупнов: Приоритетная вакцинация.

Сергей Смирнов: Но я считаю, что вот, опять же, прививаться надо, коллеги, это реально... В том числе это вопрос... Да, я согласен опять же с Юрием Васильевичем, но это вопрос нашей ответственности перед обществом, понимаете? Как мне кажется. Мы не знаем долгосрочных последствий – а кто их знает? Да любая другая зарубежная вакцина – вы думаете, там лучше знают эти последствия? Я думаю, что нет на самом деле, поэтому вот так.

Александр Денисов: Да, Сергей Николаевич, спасибо.

Ольга Арсланова: Послушаем зрителей.

Александр Денисов: Зрители нас возвращают к теме льгот, социальной политики. Татьяна из Белгорода на связи.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Александр Денисов: Татьяна, добрый вечер.

Зритель: Здравствуйте.

У меня такой вопрос, конечно, интересный. Вот у нас сейчас говорят все о соцзащите, помощь детям, семьям с детьми. Но вот такой конкретный случай, ситуация. У меня дочь, малообеспеченная семья, и в соцзащите, конечно, у нас очень тяжело чего-то добиться. Такой вопрос по получению одноразовых, значит, выплат на социальные нужды в семью. Чтобы что-то приобрести для детей или для дома, нужно выходить, это неделю-две ты будешь ходить каждый день как на работу, и с таким отношением все, такое впечатление, что приходишь к ним домой за то, чтобы получить то, что положено семье.

И конкретный вопрос, то, что хочется, допустим, семье, ну вот у нас был такой случай, хотели взять плиту для дома, но ни один магазин не хочет связываться с соцзащитой, никто не хочет дать этот товар, потому что соцзащита не расплачивается, и никаких закрепленных магазинов конкретных, чтобы что-то можно было взять именно в этом магазине, а они уже бы сами как-то рассчитывались.

Александр Денисов: Татьяна, простите, пожалуйста, а расскажите поподробнее, что это за программа, по которой вы хотели получить плиту? Что это за соцпрограмма, с которой неувязки были?

Зритель: Это одноразовая помощь раз в год детям в малообеспеченной семье.

Александр Денисов: Ага, то есть вы с каким-то купоном приходите в магазин? Как?

Зритель: Соцзащита, соцобеспечение, есть списки семей малообеспеченных.

Ольга Арсланова: Да, но получить сложно.

Зритель: Вообще нереально, это не то что сложно, нереально, понимаете? И уже сколько лет... Да, эта помощь есть, но все на бумажке и на словах президента, но на месте в регионах вообще ничего нельзя получить.

Александр Денисов: Да, спасибо, что рассказали о проблеме. Сергей Николаевич, в Москве, по-моему, тоже есть?

Сергей Смирнов: Вы знаете, ну вот из того, что я понял, эта программа сугубо региональная. Соответственно, это проблема не соцзащиты на самом деле, это проблема регионального бюджета. Вот депутаты белгородской Думы, они проголосовали за бюджет, скажем, на 2021 год, там они в каком размере предусмотрели эти средства на ту же самую закупку этих плит, другого какого-то оборудования. И если этих денег не хватает, ну извините, к соцзащите вопросы минимальны на самом деле. Да, можно составлять списки, и, скорее всего, там региональные и федеральные льготы в денежной форме, безусловно, платятся, но вот с точки зрения физического какого-то оборудования нужно смотреть и давить тогда уже на депутатов, извините, давить на губернатора и говорить: «Ребят, ну мы же должны где-то что-то готовить, где-то душ принимать», – ну условно, и так далее. У меня такое впечатление.

Ольга Арсланова: Сергей Николаевич, ну вот смотрите, вот эта плита, за которую нужно унижаться, ходить еще там бороться с депутатами, с губернатором, с кем угодно. Выплаты семьям, которые тоже приходится выбивать зачастую, причем выплаты действительно подняли во время пандемии, но... Все это всерьез решает проблему бедности в стране?

Сергей Смирнов: Нет, это проблемы не решает.

Ольга Арсланова: Или это бить по хвостам?

Сергей Смирнов: Это текущее. Это, понимаете, не ресурс для экономического роста, это просто распределение этих средств на самый жесткий период пандемии, ресурсов тут нет. А ресурсы, извините, – это создание рабочих мест, это появление новых производств. Но в конечном счете вот эти 10 тысяч, которые выдавались всем без исключения семьям на ребенка, – это все-таки стимулирование спроса и опосредовано, естественно... Даже элементарно, производство продуктов питания – а куда еще пойдут эти 10 тысяч?

Александр Денисов: Юрий Васильевич, а вот сегодня, кстати, президент в целом и подвел итог социальным программам в России, он сравнил это с лукошком: можно бесконечно рассыпать, но в итоге нужно дождаться всходов. То есть любая социальная программа так или иначе ограничена. Ну хорошо, дай бог, чтобы в каждом регионе плиты выдавали малоимущим, но вот какие-то, наверное, задержки с деньгами, ну решат, наверное, рано или поздно.

Юрий Крупнов: Вы знаете, я все-таки, поскольку у нас сегодня очень много мы обсуждаем вопросы вот этих сбоев в выплатах, то, конечно, мне кажется, если бы вы пригласили сюда представителей соцзащиты пары регионов каких-то разных, был бы очень интересный эфир, потому что люди бы задавали и люди профессионально бы объясняли, потому что это техника выплат, это зависит от бюджета, от региона и так далее. Вот я не хочу сейчас ничего тут говорить, кто-то там плохой, кто-то хороший, просто я не знаю эту ситуацию, в ней надо разбираться, а вот профи могли бы это четко объяснить. Потому что я все-таки вижу, есть и социальные карты в регионах сейчас, то есть системы IT достаточно, ну то есть информационные системы, достаточно хорошо связывающие и бизнес, и магазины, и так далее. Я не говорю, что это везде, но я к тому, что вот лучше бы это послушать профессионалов, это первый момент.

А второй момент. Что значит «лукошко»? Вот эти действительно 10 тысяч выплаты или сейчас то, что с 6 лет выплаты, – это выплаты такие минимально поддерживающие, то есть вот на самое необходимое, просто, как говорится, такая заначка государства, которое выдает своим гражданам наиболее уязвимым. И это прекрасно, что эти выплаты есть, в прошлом году две выплаты, сейчас, это прекрасно, что это есть, государство может это дать. Но это, конечно, по большому счету, одни говорят подарки, как говорится, подарки, такое вот слово, а вообще, по большому счету, это, конечно, вопрос не социальной даже политики, это вопрос витального выживания людей в нашей сложной ситуации, и нужно все-таки более глубоко вот идти, смотреть...

Малообеспеченные... Ведь опять же, вопросы основные малообеспеченных и так далее на 90% вопросы занятости, занятости. То есть нужно создавать производства, рабочие места, это стоит очень дорого, условно несколько миллионов стоит нормальное рабочее место по международной классификации, несколько миллионов рублей по международной классификации достойная занятость, достойная работа, понимаете? И вот это вопрос ключевой, потому что мы не можем просто раздавать деньги, это бессмысленно, хотя есть категории населения, многодетные те же, которым, конечно, надо раздавать, потому что, как я все время повторяю, я сделал открытие «гениальное», что четырех детей поднимать сложнее, чем одного, вот, государству уже тоже пора это открытие сделать вслед за мной. Это как бы другая история, потому что это ежедневно просто четыре, как говорили в советское время, иждивенца, четыре иждивенца, но это действительно специальная ситуация. Поэтому, поэтому нам сегодня необходимо пересматривать основы нашей социальной политики: это подарки, это текущие выплаты в COVID, это просто помощь и пособия и так далее. Они поддерживают, они кардинально ничего не меняют. Основной вопрос...

Александр Денисов: То есть это не социальная политика?

Юрий Крупнов: Это не социальная политика, потому что ребенок, 10 тысяч дали, собрали его в школу, но дальше что за образование в школе, какое медобслуживание, здравоохранение. Ему прививки будут делать тоже, так сказать, просто пришел и ушел, пришел и ушел либо кто-то будет смотреть? Следующий момент: он в кружки будет ходить – это будет вопрос с карманом папы-мамы связан, то есть нет денег и нет кружков условно?

Александр Денисов: Вот у Оли бесплатно ходят в кружки дети.

Юрий Крупнов: Так здорово, так нет, здорово. Да нет, я все-таки Москву бы немножко отделял, потому что скоро мы будем все обсуждать вопрос, является ли Москва Российской Федерацией, я так просто боюсь, потому что все-таки мы обсуждаем Российскую Федерацию, вот, а Москва – это другая жизнь, и здорово, что есть такие возможности. Но главный вопрос – это нам нужно всю инфраструктуру социальной работы, социальной защиты, социальной ткани общества перестраивать, перенастраивать, и этого нет. И никакими подарками, выплатами это не решишь.

Ольга Арсланова: И при этом мы не очень понимаем все-таки сейчас, как повлияла пандемия на занятость. Мы не видим, наверное, всей безработицы официальной, которую она вызвала, и мы не очень понимаем, когда это закончится.

Юрий Крупнов: Понимаете, я вот не согласен все-таки... Вот как все хорошие предприниматели и эксперты говорят: пандемия почти никак на это не повлияла, ну что мы придумываем? Пандемия никак почти не повлияла, понимаете? Потому что если... Ну смотрите, в любом районе административном, советском районе...

Ольга Арсланова: Ну хорошо, так.

Юрий Крупнов: ...было, допустим, 10–15 колхозов и совхозов, вот по-простому, сейчас осталось одно какое-то крупное хозяйство, какой-то агрохолдинг и десять фермеров, каждый из которых в десять или сто раз меньше этого колхоза или туда. Все, занятости нет. При чем здесь пандемия? Это было 2 года назад, это есть сегодня, пандемия на это никак не влияет.

Ольга Арсланова: Хорошо, но по крайней мере сфера услуг, которая хоть чуть-чуть начинала развиваться у нас, сейчас серьезно страдает.

Юрий Крупнов: Ну, она переизбыточна. Москва опять же... В Москве переизбыточно, ну что мы обсуждаем? Опять будем сейчас, о бедных рестораторах замолвите слово? Или чисто о туризме, который тоже, так сказать...

Александр Денисов: Барбершопы не забывайте, у вас бороды нет, а у кого-то есть, Юрий Васильевич. Сергей Николаевич?

Сергей Смирнов: Ну, на самом деле, если можно, я бы хотел немножко дополнить.

Александр Денисов: Вы в барбершоп... ?

Сергей Смирнов: Юрий Васильевич, я не вполне бы с вами согласился, что пандемия не повлияла на безработицу. Вы же знаете, после того как повысили выплаты, у нас резко выросло число зарегистрированных безработных, это тоже поддержка доходов, там максимально было повышено, и вот структурно это реально повлияло.

Теперь что еще было сделано? Ну, поскольку я уже много лет подряд, извините за натурализм, стригусь у одной и той же мастерицы, да, она самозанятый, и, естественно, для нее были очень тяжелые времена в прошлом году в Москве. Но когда вот я к ней пришел и пошли ослабления, она сказала: «Вы знаете, Сергей, меня очень выручили вот эти самые налоговые каникулы, потому что мне не нужно было ничего платить». То есть я бы не сказал, что ничего...

Александр Денисов: Для самозанятых?

Сергей Смирнов: Да, что ничего в этом смысле не делалось.

Теперь... Я не про рестораторов, Юрий Васильевич, хотя действительно на занятость повлияло, да, не везде, потому что отрасли, которые обеспечивают функционирование России в целом, там действительно в общем они не потеряли занятость, а вот те же общественное питание, туризм и так далее, они реально потеряли. Но при этом вспомните, что было в прошлом году, когда пандемия как бы пошла на спад, ну июль, август, сентябрь и так далее, в общем-то, была придумана мера, я достаточно скептически отношусь ко многому, но в данном случае вот эта программа кешбэка, которая позволила как раз поддержать занятость...

Ольга Арсланова: Я, честно говоря, вообще не понимаю такого циничного отношения, какого-то пренебрежительного к сфере услуг. А что там, не люди работают? Ну в туризме, в общепите.

Сергей Смирнов: Нет, а почему...

Ольга Арсланова: Там же работают россияне, правильно? Почему...

Сергей Смирнов: Нет, а почему пренебрежительно?

Ольга Арсланова: Да-да-да.

Сергей Смирнов: Наоборот, я бы сказал вот так.

Ольга Арсланова: Совершенно верно.

Сергей Смирнов: И в этом году программа кешбэка... Кстати, должен похвастаться, 20% я получил, ездил на какую-то научную конференцию в Тульскую область и получил 20% за проживание в Ясной Поляне кешбэком, и это действительно поддержка того же персонала, тех же видов экономической деятельности. Ну дай бог, как говорится. Я не говорю, что это идеально, что это много и так далее, но тем не менее какие-то меры все-таки приняты. Но согласен с вами, Юрий Васильевич, это еще не ткань, это какие-то отдельные узелки, возможно, будущей ткани.

Юрий Крупнов: Нет, это важная мера, но проблема-то в другом. Проблема в том, что вот закончилось как-то там, какой-то разрыв пандемии, сейчас так или иначе вакцинируются все или еще что-то. В общем, короче, смысл-то в том, что доходы населения падают 10 лет, по крайней мере 5 последних очевидно.

Сергей Смирнов: 8, 8 лет, с 2012-го.

Юрий Крупнов: Ну 8, суть не в этом. Суть в том, что не с 2020 года они падают, пусть даже с 2019-го. Суть в том, что это не фактор пандемии, это фактор неработающей экономики и, главное, социальной ткани. Потому что я еще одно «нобелевское» открытие сделаю, просто прямо два сегодня, что на самом деле работает не экономика, не фирмы, а люди. От того, как человек себя ощущает, какое у него достоинство, какая у него квалификация, как они взаимодействуют друг с другом в коллективе, получается эта самая экономика, понимаете?

Поэтому вопрос у нас не в том, что пандемия пришла... Потому что сейчас все списывают, сейчас прекрасно… Вот в этом году уже ясно, больше чем на пятую часть провалилась, например, льняная промышленность, льноводство провалилось, но я уже вижу, что будут говорить: ну конечно, пандемия, что сделаешь, пандемия, понимаете? Поэтому все это на пандемию, конечно, можно списать, классная вещь. А еще... Да, кстати, санкции, пандемия, падение цен на нефть по крайней мере со 110–120, которые были в 2014 году.

Сергей Смирнов: Санкции нам во благо, Юрий Васильевич, сегодня это было сказано, кстати, дополнительно.

Юрий Крупнов: Да, это много раз уже было сказано.

Ольга Арсланова: Так что вычеркиваем.

Александр Денисов: Так и про лен ваш вспомнили в условиях санкций, Юрий Васильевич.

Юрий Крупнов: Я понимаю. Я к чему и говорю, что на самом деле получается, что, как говорится, все дела да случай, они меня замучили, все нам мешает: санкции нам мешают, ну реально, так сказать, потому что там все-таки, мы прекрасно понимаем, падение цен на нефть и вот COVID, гад. Вот уже все вроде бы было хорошо, все, но вот COVID пришел и у нас все упало. А может быть, по-другому посмотрим, ну? Может быть, посмотрим на то, что эта экономическая модель, социально-экономическая не работает? Ведь, если грубо говорить, грубо говорить, наши папы и мамы, мои папа и мама создали огромное хозяйство, социальный запас, мы за 30 лет его здорово проели. Ну пора бы уже самим что-то создавать. Можно сколько угодно критиковать Советский Союз, но его наследие сегодня по нефти, по никелю, по чему угодно очевидно же. Так давайте что-то новое создавать. Где новое? Где новое?

Александр Денисов: Сергей Николаевич, насчет отсутствующей социальной ткани согласны с Юрием Васильевичем?

Сергей Смирнов: Я согласен в принципе. У нас... Вот вы, по-моему, Юрий Васильевич, произнесли сегодня слово, что мы атомизированы, вы говорили об этом.

Юрий Крупнов: Да.

Сергей Смирнов: Я с этим абсолютно согласен. А вот горизонтальных связей, да, наших взаимодействий... Да, что-то делается, та же цифровизация и так далее, ну не будем обсуждать ее достоинства и недостатки, но вот эти механизмы у нас практически не работают на самом деле, понимаете? Достаточно посмотреть на опросы населения, которые проводит Росстат, что для нас важно. Это действие формирование гражданского общества, как мне представляется. А смотришь на эти результаты опроса, и выясняется, что достаточно пассивно население, оно просто не верит, что сможет что-то изменить себе во благо, пробить тот же самый холодильник условно или плиту...

Александр Денисов: А может быть, это является объяснением проваливающейся на данный момент вакцинации?

Юрий Крупнов: Абсолютно правильно.

Александр Денисов: Потому что командного духа-то нет, человек не думает, что мы вместе, как китайцы например.

Сергей Смирнов: Конечно. Вот, кстати, из ростков, тоже из тех узелков вот недаром говорилось про волонтерство, между прочим, вот это, на мой взгляд, тоже очень важно, понимаете, это отсюда. Вчера, по-моему, да, на радио «Россия» обсуждали как раз вот этот самый сюжет с вовлечением лиц пенсионного возраста в волонтерскую деятельность, ну в рамках вот этой глобальной проблемы по старшему поколению. А почему, собственно, и нет? Потому что это будут какие-то традиции. Вы говорили про своих родителей, они там создавали, и вот, собственно говоря, может быть, отсюда что-то пойдет для молодежи и так далее, другой образ жизни, другие ценности какие-то, понимаете? Мне кажется, это очень важно.

Ольга Арсланова: Но, Сергей Николаевич, Юрий Васильевич, если мы говорим о том, что вот этой тканью может быть гражданское общество, но это же никто извне нам не даст. Неужели этим опять должна власть заниматься в патерналистской модели? Или все-таки общество само должно эту ткань начать плести?

Юрий Крупнов: Нет, дело не в том, что власть должна поменять общество...

Ольга Арсланова: Как будто мы ждем, что нам что-то дадут, постоянно.

Юрий Крупнов: Да нет, дело же не в том, что дадут, а дело в том, что это вопрос государственного управления, стратегического планирования.

Ольга Арсланова: А кто этим должен заниматься?

Юрий Крупнов: Как кто? – государство.

Ольга Арсланова: Ну кто конкретно?

Юрий Крупнов: Государство – это институт воспроизводства и развития страны, общества. Государство должно долгосрочное планирование осуществлять... Вот берем демографию. Я все время, 20 лет назад говорил, и говорили все: «Ну отстань, некогда», – и прочее. Вот демография, по ней нужно обсуждать столетку демографическую, ну если мы хотим серьезно демографией заниматься. Ну, столетка, может, я преувеличиваю, но по крайней мере не пятилетка, не 10 лет, это вопрос 30–40-летнего планирования, понимаете? Потому что все, что сегодня у нас есть в демографии в основе своей, все нормальные демографы обсуждали в 1970–1980-х гг. То есть в этом смысле это не вопросы какие-то такие, с луны нам свалились или прочее, а это все то, что было очевидно, планировалось и разговаривалось, но никто с этим не работал, не превращал в предмет планирования, понимаете? Это первый момент.

Второй момент. Речь идет не об иждивенчестве, не о том, что государство должно на себя взять заботы людей, – наоборот, речь идет о том, что государство должно четко понять, где вот эти общественные горизонтальные связи, где они необходимы по определению. Ну элементарно, я не знаю, какое-то сообщество, которое по одному увлечению, по второму, но их же кто-то должен поддерживать. Например, спорт. Можно, конечно, говорить, ну каждый выйдет, во двор поиграет в мячик и так далее, а можно, условно говоря...

Вот я, например, опять вспоминаю свое детство: я помню, какой-то странный дядька был, но у нас в таком в нашем небольшом микрорайоне в полуподвальчике сидел дядька, который был во дворе тренером по футболу. Он выходил, мяч бросал, с нами играл и так далее, сидел на ставке. Вот эта ставка – это не народ сбросился кого-то, это специально сделано для того, чтобы был условно называемый массовый спорт, понимаете? Он так просто не будет. Поэтому в этом смысле это колоссальное планирование, проектирование, это очень сложная политика. В том числе это касается медиа, то есть какие фильмы показывают, какие ценности прививать и так далее.

Александр Денисов: Про 1970-е гг. вы сказали, что наши специалисты по демографии в 1970-е гг. еще могли предсказать, что случится с нами.

Юрий Крупнов: Конечно, ну а как же?

Александр Денисов: Откуда же они знали про развал СССР и про... ?

Юрий Крупнов: Да дело не в развале СССР, а дело... У нас прекратилось базовое по суммарному коэффициенту рождаемости воспроизводство в 1964 году, понимаете? У нас в 1992 году просто произошло обнажение, плюс еще эти реформы, но произошло обнажение, уже открытое вымирание, так сказать, населения и прочее, прочее. А все началось в 1964 году, то есть все уже это знали, все наши выдающиеся демографы, условно Урланис и так далее, понимаете? Поэтому что тут странного?

Просто сейчас мне звонят корреспонденты и говорят: «Ой, а у нас губернатор сказал, что в этом году у нас в регионе минус 10 тысяч человек, отрицательный естественный прирост. Что делать? Как, чего?» Я говорю: ну так там прогноз есть Росстата, у вас есть по региону, все там в прогнозе было, можно спорить про какие-то детали и прочее, все. То есть у нас демография... Представляете, что вот Росстат, завтра пойдет какая-то новость, Росстат объявил очередное падение населения, понимаете? То есть эти процессы-то, они очевидны, мы их можем и наперед показать, на 20 лет уже все ясно.

Сергей Смирнов: Это демографический прогноз, Юрий Васильевич абсолютно прав. Это демографическая волна на самом деле. Возьмите, скажем, тот же самый период Великой Отечественной войны, да, и 1950-е гг., сразу после войны спад рождаемости, кому рожать, извините, при таких жертвах мирного и военного населения. Середина 1950-х гг. – это подъем, середина 1960-х гг., абсолютно прав Юрий Васильевич...

Александр Денисов: А почему 1964 год? В истории КПСС не силен, там что, какой-то съезд был, или что там?

Сергей Смирнов: Ну, не только 1964-й, там в принципе... Ну вот, скажем, число родившихся в 1956 году было гораздо больше, чем число родившихся в 1966 году. Начинаются 1990-е гг., прибавляем 25 лет, ну в среднем, идет спад рождаемости. Вклад реформ был не очень значительный, там они... Ну вот число самоубийств и так далее, да, были, был рост, но реально они не оказали решающего влияния.

Потом начинается программа материнского капитала, правительство говорит: «Вот, ребята, мы ввели материнский капитал, и у нас пошла вверх рождаемость». Ребята, ну посмотрите, 1992 год, да, и, соответственно, там был спад рождаемости; потом вступило в детородный возраст поколение, которое в 1980-е гг. родилось, и после, значит, с 2007 года у нас рост рождаемости. Сейчас у нас 2017-й, 2021–2022-е гг. – это те, кто родились в начале 1990-х гг., понятно, естественный спад. Можно стимулировать рождаемость как угодно, но количество женщин детородного возраста не увеличишь. Тут прав опять же Юрий Васильевич в том смысле, что коэффициент рождаемости...

Юрий Крупнов: Главное, что этого никто не знает.

Сергей Смирнов: Да-да-да.

Юрий Крупнов: Вещи, которые не примитивны, но простые, предельно простые...

Сергей Смирнов: Конечно.

Юрий Крупнов: Как арифметика, как на конце тетрадки столбики, арифметическая таблица умножения, понимаете? Но вы в правительстве на заседание войдите, любого министра поднимите и спросите – он вам ничего не скажет, понимаете? А это базовые вещи...

Сергей Смирнов: Конечно, конечно.

Юрий Крупнов: Это как примерно, что утро, день, вечер, зима, лето, понимаете?

Сергей Смирнов: Абсолютно.

Юрий Крупнов: Все, и это никто не обсуждает. А мы что-то говорим, вообще, так сказать, планируем, говорим, а вот все это очевидно, что есть серьезные процессы, нам... Я, конечно, полностью согласен по поводу этих волн, но проблема в том, что они у нас затухающие.

Сергей Смирнов: Да, конечно.

Юрий Крупнов: То есть у нас, допустим, то, что у нас было в конце 1980-х гг. бугорок и 2013–2015-е гг. уже пониже, следующий будет в середине 2030-х гг., будет бугорок, мы будем выплывать, но у нас еще будет пониже. У нас затухающая синусоида.

Ольга Арсланова: А бугорки эти можно как-то... ?

Юрий Крупнов: Нужно. Но вопрос в том, что это не вопрос... Мы же не в инкубаторе живем и работаем, это вопрос и счастья семейного, и нашей новой семьи, потому что это совершенно какие-то другие модели и ценности, которые точно, я уж не говорю про сто лет назад... Почему 1964 год? Потому что наши мамы и папы выбрали, условно говоря, двухдетную семью, то есть простое воспроизводство прекратило быть условно. Сейчас уже полуторадетная семья, то есть у нас уже не просто простое воспроизводство, а уже, так сказать, падение и так далее. Поэтому нам нужно на самом деле половину всех семей многодетными, чтобы у нас просто было простое воспроизводство, это математика, чистая статистика, тут не надо ничего, ни ругаться, ни обсуждать, ничего. С кем это обсуждать?

Ольга Арсланова: Ну, спасибо, что с нами обсудили.

Юрий Крупнов: Так нет, нет, я про другое. Я говорю про то, что мы с вами говорим, 5% что-то выплаты, туда ипотека, туда, все, а базовые вещи, которые как астрономия и на которые надо опираться, они никому не ведомы из тех, кто принимает решения.

Александр Денисов: Юрий Васильевич, а вы скажите спасибо, что послушали, Юрий Васильевич.

Ольга Арсланова: Спасибо вам.

Александр Денисов: Далеко мы зашли в разговорах.

Ольга Арсланова: Было интересно.

Александр Денисов: Приходите к нам, про демографию говорим, будете выводить.

Юрий Крупнов: Спасибо.

Александр Денисов: Юрий Васильевич Крупнов, председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития, был у нас в студии, и Сергей Николаевич Смирнов, доктор экономических наук Высшей школы экономики. Спасибо вам большое за интересный разговор.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Сергей Смирнов: Спасибо.

Юрий Крупнов: Спасибо.

Люди жаловались на тарифы ЖКХ и отказ в пособиях, спрашивали о росте цен