Наркомания: реальные истории распространения, употребления и хранения

Гости
Михаил Игнатов
оперативный сотрудник РУОП МВД России по г. Москве в 1995-2004 гг.
Михаил Зобин
врач-нарколог
Сергей
автор блога «Записки бывшего преступника»

Ксения Сакурова: Минздрав подготовил новые правила проверки автомобилистов на наркотики. Теперь для получения водительской справки придется сдавать анализы на наличие в организме запрещенных веществ. Ну, тестировать, сразу скажем, будут не всех, а только тех, кто продемонстрировал некие признаки наркологических расстройств. Среди них, например, потливость.

Константин Чуриков: Вполне естественная, кстати, для многих людей.

Ксения Сакурова: Чрезмерно низкий пульс.

Константин Чуриков: Тоже бывает.

Ксения Сакурова: Сонливость. Это с нами постоянно. Или наоборот – возбуждение, тремор рук и эмоциональная неустойчивость. Вот тут вообще, мне кажется, в наши непростые времена каждый первый.

Константин Чуриков: Ну да. То есть, получается, не отправят ли на эти дополнительные лабораторные исследования всех?

Ну, проблема наркомании для нашей страны стоит довольно остро. Вот недавно такая интересная организация Международная комиссия по наркополитике (кстати, она при этом недавно создана, тоже к ней есть вопросы), тем не менее, опубликовала доклад, по которому в России почти 2 миллиона наркоманов – 1 миллион 800 тысяч человек. Больше, чем в других странах Восточной и Центральной Европы и Центральной Азии. А именно эти регионы как раз эта комиссия и изучала.

Авторы доклада считают, что меры, которые принимаются в нашей стране, недостаточно эффективные и основаны на наказании за употребление, а не на лечении человека от зависимости. Ну, там очень много своих нюансов. Об этом, кстати, сейчас тоже поговорим.

Константин Чуриков: У нас на связи Михаил Зобин, врач-нарколог. Здравствуйте, Михаил Леонидович.

Михаил Зобин: Здравствуйте.

Ксения Сакурова: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Михаил Леонидович, наверное, все-таки сначала по поводу справок, это все-таки большинства касается. В чем суть? Президент ведь хотел, чтобы это не превращалось в какую-то, знаете, профанацию и отъем денег у населения. Вот как вам показалось? Судя по тому, что Минздрав предлагает, во что это превратится?

Михаил Зобин: Ну, не получилось, похоже, поскольку то, что предлагается, ну, вызывает такое скептическое отношение. Это такая больше имитация какой-то деятельности, чем можно получить результатов от нее.

Константин Чуриков: Ну хорошо. А почему? Раскройте мысль. Как бы вы это делали? Как надо выявлять наркоманов, чтобы они не садились за руль, не получали права?

Михаил Зобин: Я бы начал с того, чтобы выяснить, как выглядит проблема, сколько у нас среди водителей наркоманов, хотя бы приблизительно. А у нас нет таких данных.

Во-вторых, я бы хотел знать, какова частота участия в ДТП людей, которые употребляют эти наркотики, которые находятся под их воздействием.

В-третьих, я бы хотел, чтобы, когда эти цифры будут установлены, обсуждались бы методы противодействия в профессиональном сообществе.

А в-четвертых, после того как обсуждались бы эти методы, я бы предпочел, чтобы было проведено пилотное исследование на территории какого-нибудь, скажем, областного центра, и через год посмотреть на результаты: каковы затраты, каковы итоги и нужно ли расширять эту деятельность на всю страну, или корректировать ее надо, или этот проект себя не оправдан.

Ксения Сакурова: Михаил Леонидович, а вообще насколько можно с первого взгляда понять, наркоман человек или нет, употребляет ли он какие-то вещества или нет? Я помню, в школе нам показывали картинки, как меняется внешность человека за 10 лет употребления того или иного вещества. Ну, вот такая у нас была пропаганда здорового образа жизни.

Константин Чуриков: То есть ты недавно училась в школе?

Ксения Сакурова: Не так давно, да. И там, действительно, видны определенные изменения. Как по человеку порой можно сказать, что он, например, злоупотребляет алкоголем – тоже, как правило, видны определенные изменения. Для нарколога, ну, для профессионала это правда видно с первого взгляда?

Михаил Зобин: Нет, это не правда. Это из разряда комиксов. Те люди, по внешнему виду которых понятно, что они наркопотребители в тяжелой стадии зависимости и с последствиями, эти люди за водительскими правами не приходят, их нет на медицинских комиссиях. Что же касается людей, которые некоторое время назад принимали наркотики… Вот вы представьте, вы можете по внешнему виду определить человека, который четыре дня назад выпил 100 грамм водки? Конечно, это невозможно.

Ксения Сакурова: Ну, если он регулярно, каждые четыре дня это делает…

Константин Чуриков: А если каждые четыре часа…

Ксения Сакурова: Да. Наверное, по нему можно заподозрить.

Михаил Зобин: Если он находится в состоянии интоксикации алкогольной – да, это можно. Но в интоксикации наркотической на медицинские освидетельствования не ходят. Это выдуманная проблема.

Ксения Сакурова: А тесты? Сейчас, секундочку. А вот тесты, которые сейчас существуют, насколько они точны? И насколько легко их обойти?

Михаил Зобин: Обойти легко, потому что, к примеру, если наркопотребитель знает, что он идет на комиссию в назначенное время, если он за два-три дня не принимает наркотики, основными экспресс-тестами вы их не установите. Во-вторых, часть наркотиков на рынке сегодняшней – «дизайнерские». Лаборатории не успевают, это «дырявая» диагностика.

Константин Чуриков: А что значит «дизайнерские»? Простите.

Михаил Зобин: Это синтетические наркотики, которые изобретают в лаборатории, меняя синтез и меняя состав очень быстро. Их можно вообще не уловить.

В-третьих, вы можете прийти на комиссию с уже заготовленной чужой мочой и в туалете ее перелить в контейнер.

В-четвертых, ведь вопрос… То есть у вас будет употребление, но будет ложноотрицательный результат. А второй момент – у вас от 10 до 20% на экспресс-диагностике может быть ложноположительных результатов.

Константин Чуриков: То есть какой-то замкнутый круг. Мало того что тестирование может дать неправильные результаты, так еще и результат лечения неочевиден. Так как тогда комплексно подойти к этой проблеме?

Михаил Зобин: Не надо писать всяких нелепостей в приказах просто, а нужно сначала обсуждать. Вы уже начали в программе, совершенно очевидно, иронично оценивали те признаки, по которым предлагают оценивать наркопотребителей: потливый он или сухой, эмоционально возбужден ли. Ну, это даже для непрофессионала выглядит…

Константин Чуриков: Я знаю одно: если стекло машины разбито и у тебя украли магнитолу, то 99%, что это был, наверное, наркоман какой-нибудь.

Михаил Зобин: Очень вероятно, да. Но мы же решаем… Сейчас нет проблемы. Мы же говорим о водительских правах, а не о том, о чем вы говорите.

Константин Чуриков: Нет, хорошо, Михаил Леонидович, тем не менее… Ну, я, может быть, неправильно, так сказать, создал себе впечатление о том, что вы говорите. То есть вообще решения проблемы нет? Лучше ее не решать, чем решать?

Михаил Зобин: Нет-нет-нет.

Константин Чуриков: Тогда расскажите, как решать.

Михаил Зобин: Мне повторять просто не хочется. Мы не знаем ни объем, ни глубину. У нас есть просто общие страшилки о том, что наркоманы – это какие-то исчадия ада, они нам создают на дороге кучу проблем. Так ли это – я не знаю. Никаких данных доказательных по поводу этого нет.

Константин Чуриков: Так, а статистика вот этой странной организации? Давайте еще раз покажем ее. Даже трудно перевести на русский, как она называется. В общем, это некая организация – Международная комиссия по наркополитике, в которой тоже странный набор стран-участниц. Это Чехия, Польша, Литва, Украина. Вот она вчера была создана.

Ксения Сакурова: России пока там нет.

Константин Чуриков: Да. И она сразу написала, что у нас 1 миллион 800 тысяч наркоманов, наркозависимых, что мы впереди вообще всех стран, которые нас окружают. Как вы прокомментируете эту статистику?

Михаил Зобин: Ну, я, во-первых, не знаю, что это за организация, поэтому это комментировать не буду. Что касается этих цифр. Ну, во-первых, надо смотреть не на абсолютные цифры, а из расчета населения – на 100 тысяч.

В-третьих, должна быть ссылка на то, откуда взяты эти данные. Подобные данные у нас представляли бывшие органы Службы по контролю за наркотиками. Но понять, откуда они взяли эти данные, тоже было невозможно. Поэтому недоверие к этим данным существует. Это вполне возможно, что столько.

А что имеется в виду? Миллион восемьсот? А это те, кто хоть раз в жизни пробовали наркотики? Или это те, кто регулярно употребляют наркотики? О чем идет речь? Совершенно непонятно! Речь идет о случайных потребителях или зависимых людях? Это же совершенно разные вещи. Поэтому совершенно непонятно, что имеется в виду.

Ксения Сакурова: А по вашей практике? Вот мне почему-то, простите, «на глаз» показалось, что 2 миллиона для нашей страны – это… Ну, то есть, вообще-то, это много, но мне кажется, что цифра занижена.

Михаил Зобин: Опять же – что вы имеете в виду? Если вы имеете в виду тех, кто в своей жизни пробовали наркотики, то, скорее всего, занижена. А если… Проблема ведь не в том, сколько людей в своей жизни пробовали какие-то психоактивные вещества. Проблема в том, сколько людей злоупотребляют с опасными последствиями. Вы скажете: «Так это же связанные вещи». А вот это вопрос не такой простой, как кажется. Очевидно, что чем больше купальщиков, тем больше утопленников, вроде бы. Но это не совсем так.

Константин Чуриков: Но мы все равно сейчас должны просто, так сказать, сделать предупреждение, что употребление наркотиков вредит. Потому что вас так послушать – что один раз можно.

Михаил Зобин: Нет-нет-нет, я так не говорил. Я говорил о реальности, существующей в мире, и говорил о том, что… Я не говорил о том, что полезно употреблять наркотики. Наркотики употреблять вредно!

Константин Чуриков: Ну да. Я на всякий случай, потому что нас же смотрят, слушают. Я был должен это сделать.

Ксения Сакурова: Нет, ну подождите, Михаил Леонидович, есть же понятие «наркозависимый». То есть не каждый человек, который один раз попробовал, стал наркозависимым. Но тем не менее какую-то статистику тот же Минздрав ведет именно по наркозависимым. Это те люди, которые уже обращаются к специалистам за помощью? Это статистика именно по обратившимся?

Михаил Зобин: Конечно, в Минздраве только так.

Ксения Сакурова: Только так.

Михаил Зобин: У обратившихся есть заболеваемость. Да, это количество обращений. Учет там определенный. И эти случаи документированы, когда обращались, конечно. Конечно, она не соответствует проблема по стране. Часто говорят, что это верхушка айсберга. И это правда.

Константин Чуриков: Это как с алкоголиками. Кто придет к врачу и скажет: «Я алкоголик»?

Михаил Зобин: Ну да. Есть такие все-таки, но их значительное меньшинство по сравнению с серьезностью проблемы. Вы совершенно правильно сказали.

Константин Чуриков: Да, хорошо. Спасибо вам большое. Михаил Зобин, врач-нарколог, в нашем эфире.

Кому есть что сказать – пожалуйста, скажите. Нам зрители пишут, Ставрополье: «Брат сидит за наркоманию уже седьмой раз, и никто его никогда не лечил. Он в тюрьме живет на гособслуживании, еще и пенсию получает как заслуженный труженик страны».

Давайте еще подключим к разговору уже полицейского, скажем так. У нас на связи Михаил Игнатов, оперативный сотрудник РУОП МВД России по Москве в 1995–2004 годах. Здравствуйте, Михаил Вячеславович.

Ксения Сакурова: Здравствуйте.

Михаил Игнатов: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Михаил Вячеславович, а что вы скажете? Какие все-таки, скажем так, примерно должны быть оценки в отношении вообще масштаба явления? Сколько сегодня может быть наркоманов в России? По крайней мере, есть данные, что тех, кого (поправьте, если я не прав) по 228-й статье сажают, их стало больше в последнее время.

Михаил Игнатов: Вы знаете, 228-я статья тоже предусматривает разные части. Есть, допустим, часть 1-я и 2-я – это за хранение и перевозки. А есть часть 4-я – это за распространение наркотиков. Это абсолютно разные вещи. Как правило, распространитель наркотиков не является наркоманом. Ну, в редких-редких случаях. А подсаживают они на это зелье, на эту отраву большое количество людей.

Так что сами выводы сделайте. Кто опаснее – обычный потребитель наркотиков, которого можно еще вылечить, есть возможность вылечить, или распространитель? Ну конечно, распространитель. И те, кто распространяют наркотики, они заслуживают вообще пожизненного заключения – не 10, не 15 лет лишения свободы, а пожизненного заключения!

В других странах, особенно в арабских странах, им просто голову отрубают. Понимаете? Вот и все. И на этом заканчивается вся их деятельность. У нас с ними еще как-то либеральничают. А либеральничать с такими людьми нельзя ни в коем случае! Если ты барыга – значит, иди в тюрьму навсегда. Поверьте мне, их количество сразу сократится.

А наркозависимые… Понимаете, я не знаю, откуда такая статистика вообще взялась, что столько наркоманов у нас. Ну, есть статистика Минздрава, а есть статистика МВД. Это абсолютно разные вещи, абсолютно разные цифры. В МВД просто статистика задержанных. Вот задержали человека с наркотиками – и он уже подпадает под статистику наркомана, наркозависимого, назовем так.

Константин Чуриков: Но это включая и подбросы, правильно?

Михаил Игнатов: Ну, естественно. Он, может, просто приобрел для кого-то, не для себя, но он попался. Значит, он уже входит в эту статистику.

Константин Чуриков: А можно короткий вопрос? Смотрите, в одной скандинавской стране – уже не помню, то ли Швеция, то ли нет, – в общем, приняли решение, как бороться с проституцией. Наказывать не самих проституток и сутенеров, не только их… вернее, тех, кто пользуется их услугами.

Михаил Игнатов: Тех, кто пользуется услугами, да.

Константин Чуриков: Может быть, здесь пойти этим же путем – вспомнить славные советские времена и, в общем-то, тех, кто употребляет, тоже наказывать?

Михаил Игнатов: Вы знаете, у нас нет статьи за употребление наркотиков. Вот нет наказания за это. Есть за хранение. Понимаете, употребления без хранения быть не может. Он где-то приобретает, он где-то положил в карман, он куда-то идут. И его в это время задерживают. Все! У него уже состав преступления налицо, то есть его можно привлекать к ответственности, этого человека.

А само употребление… Вот если его поймают, и он будет в состоянии наркотического опьянения, он уже принял дозу, допустим, он идет уже домой, шатается, у него зрачки расширенные, он не соображает – за это уголовной ответственности не будет.

Ксения Сакурова: Но есть административный штраф сейчас.

Михаил Игнатов: Штраф, да, как за пьянство в общественном месте. Тут наркотическое опьянение. Я считаю, что это неправильно. Я считаю, такие люди должны выявляться и должны принудительно отправляться на принудительное лечение – не с их согласия, а на принудительное лечение. Как психически больных людей лечат у нас. То же самое – лечить наркоманов. Иначе мы не справимся с этой проблемой, иначе она захлестнет нас.

Есть второй вариант – как в Швейцарии. Хороший вариант, кстати. Там наркозависимые люди, которые реально зависимые, которые стоят на учете у нарколога, они приходят в специализированные клиники, когда ломка начинается, и им делают укол. Ему делают укол абсолютно бесплатно. Он встает и уходит. И тем самым он уже не обратится ни к каким барыгам, ни к каким наркодилерам, не будет искать где-то в подворотнях. Понимаете? И тем самым снимается проблема распространения наркотиков.

Ксения Сакурова: А укол чего ему делают? Это что за препарат?

Михаил Игнатов: Наркотик, который воспринимает организм, то есть тот, который снимает с него боль, вот эту ломочную боль, которая у наркомана. Он наркозависимый, он болен. Понимаете? И они пошли по такому пути. И там резко сократилось количество незаконного оборота наркотиков.

Константин Чуриков: Михаил Вячеславович, но мы так можем дойти еще до каких-то неопасных доз наркотиков. Я помню, когда…

Михаил Игнатов: Нет, ни в коем случае! Они должны… У нас же тоже есть, существует законный оборот наркотиков. То есть наркотические уколы делают людям, которые больны онкологией на последней стадии, у которых боли страшные, надо снять боль, облегчит их существование. У нас же это все тоже присутствует. Здесь приходит наркоман, которого всего ломает, у него точно так же боли начались. Его надо или лечить, или снимать ему боль.

Ну поймите, если ему не снимет боль медицинское учреждение – значит, он пойдет и у этих распространителей наркотиков покупать тот же «чек», понимаете, будет то же самое все. И чтобы убрать вообще из общества этих людей, которые… А они не нужны будут, в принципе не нужны будут. Другие страны идут по такому пути. Почему бы и нам на это не пойти?

Константин Чуриков: Это очень такой важный, но все-таки дискуссионный вопрос. Я думаю, он заслуживает отдельной программы на ОТР, отдельной беседы, потому что здесь надо разбираться, тут очень много всяких «но». В том числе это еще и интересы фармбизнеса, это все тоже очень серьезно.

Михаил Игнатов: Ну, это интересы фармбизнеса. Но эти уколы бесплатны для того, кто приходит и… кто стоит на учете. Понимаете, тот, кто стоит на учете в наркодиспансере, он в этот диспансер может прийти, и ему там окажут медицинскую помощь, которая будет заключаться в том, что ему снимают боль наркотическую.

Но это все не панацея. Таких людей надо просто лечить. Как ни странно, кстати, очень многие «соскакивают» с наркотиков в тюрьмах. Вот люди, которые получают срок за незаконное хранение наркотиков или за перевозку (не важно, за что), получают два-три года. И вот как только он посидит немножко в следственном изоляторе, где нет возможности приобрести наркотики, он там «переламывается», понимаете, и многие «соскакивают». У кого есть сила воли, они больше к этому не возвращаются. У кого силы воли нет, то они, выйдя на свободу, так или иначе опять оказываются затянуты в это, к сожалению, страшное зло, которое сейчас существует на планете.

Константин Чуриков: А как вся эта дрянь и эта дурь до сих пор попадает в нашу страну? Мне кажется, что у нас очень серьезно работают органы, спецслужбы. Мы, кстати, и в новостях тоже всегда, всякий раз, когда есть возможность об этом рассказать, показать, что с этим борются, мы это делаем. Но почему все равно это проникает? Как? Через что? Какими путями?

Михаил Игнатов: Ну, во-первых, сейчас стало очень мало проникновений этой дури, потому что ее в основном изготовляют здесь, внутри. У нас очень много цехов незаконных, которые начинают… Один закроют – два появляются. Как гидра, понимаете, как голова у дракона. Вся эта дурь химическая, которая сейчас есть, она и дешевая, и, как говорится, «забористая». Понимаете? И зачем им покупать дорогой кокаин, дорогой героин (кстати, знаете, героина сейчас намного меньше стало), когда вот эта вся химия у нас есть, она присутствует?

Изготовляют у нас здесь внутри. Существуют компоненты. Вот эти компоненты надо исключать, понимаете, из оборота, из аптечной сети, чтобы не из чего было делать эту дурь. Но все равно ее как-то делают. Все равно существуют эти амфетамины. Все равно существуют – как они называются-то? – спайсы всякие, всевозможные. Это страшные вещи! Это намного хуже, чем любой героин, потому что люди от него просто с ума сходят и умирают, а особенно молодежь.

Вот этих надо… Я считаю, что надо применять просто высшую меру наказания к этим людям, которые изготовляют эту гадость и распространяют ее. В школах уже распространяют, в школах, в институтах среди студентов.

Константин Чуриков: Это страшно! Это просто страшно!

Михаил Игнатов: Это убивают нашу молодежь, убивают. Если убийца убивает одного-двух и получает 15–20 лет тюрьмы, то эти убивают сотнями, понимаете, сотнями, убивают наше молодое поколение. И как к ним относиться? Одна только мера пресечения может быть… вернее, мера наказания – это или пожизненное лишение свободы, или высшая мера наказания, расстрел. Все! Что еще с ними делать?

Ксения Сакурова: При этом нам зрители пишут, что любителей намного больше, чем мы себе представляем, и группы есть везде, включая малые деревни. И вот что интересно: знающие люди все-таки подскажут, где можно это взять. Пишут это нам зрители. Возникает вопрос: а почему тогда этими знающими людьми не являются соответствующе органы?

Константин Чуриков: Компетентные органы.

Ксения Сакурова: Компетентные. Если в любой деревне найдется человек, который может подсказать, где что достать, ну не знаю, дорого, не дорого, в общем, за какие-то деньги.

Михаил Игнатов: Ну, я тут с вами не согласен, потому что сейчас резко увеличилось количество задержаний – и именно не наркозависимых и тех, которые употребляют, а именно распространителей наркотиков, «закладчиков» так называемых. Сейчас закладки очень многие делают и считают, что это проще. Ну, уже нашли способ.

Да, поначалу было сложно, не обкатано, то есть только-только начинали нарабатывать опыт работы и борьбы с «закладчиками». Сейчас уже есть такое. И очень много задержано. И очень много привлечено к уголовной ответственности. Сейчас предстанет перед судом огромное количество! Вы даже не представляете – какое. Сейчас, по статистике МВД, резко увеличилось количество задержаний по статье 228, часть 4, то есть это сбыт. Наказание за сбыт предусматривает от 10 лет лишения свободы, кстати. Это особая тяжкая статья. Так что…

Ксения Сакурова: Но это же самая верхушка айсберга. Это же не те люди, которые производят, не те люди, которые ввозят в страну большими объемами. Это люди, которые просто где-то там… Ну, те же школьники и студенты.

Константин Чуриков: Курьеры.

Ксения Сакурова: Курьеры, да.

Михаил Игнатов: Чем меньше будет у нас курьеров, чем меньше будет желающих стать курьерами, тем меньше будет вот тех, которые завезут. Хорошо, вы завезли, скажем так, под чьей-то «крышей». И не важно, кто там «крышует» – генерал, спецслужбы, прокуроры. Это уже не о том вопрос. Завезли. А что вы дальше будете с ними делать? Кто у вас будет их разбирать? Объявление в газетах вы не дадите, в Интернете. А курьеров-то нет, не соглашаются люди, потому что он поработал день, поработал два, а потом ему «ласты склеили». Все! И он пошел в следственный изолятор. Следующий курьер не хочет уже повторять его ошибки: «Лучше я курьером будут развозить какие-нибудь товары».

Константин Чуриков: Лучше обычным курьером работать, правильно.

Ксения Сакурова: Да, тем более теперь им хорошие деньги платят.

Константин Чуриков: Давайте звонок послушаем быстро – Татьяна, Нижний Новгород. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Константин Чуриков: Только коротко.

Зритель: Два предложения у меня.

Константин Чуриков: Давайте.

Зритель: По поводу людей, которые больные, которые наркоманы. Я предлагаю, как в Советском Союзе, как алкоголиков, через суд принудительно – один, два, три года, если доказано, что человек больной, наркоман.

Константин Чуриков: Так?

Зритель: И только по госпрограмме! Никаких частных клиник, потому что частные клиники обирают бедные семьи и самих наркоманов. Это первое мое предложение.

И второе – я хотела бы о сбыте и о подбросе наркотиков сказать. Пора уже предусмотреть эту практику, что за один грамм делают этих людей, курьеров, которые закладки делают, виновными, сажают их на 15–20 лет, а те, кто им поставляют эти наркотики, «крышуются» самими наркополицейскими. И вместо того чтобы этих людей сажать, сажают…

Константин Чуриков: Татьяна, но ведь и те, и другие виновные, правда?

Зритель: Они тоже виновные. Но я бы хотела сказать, что те, у кого изымают килограмм, 100 грамм или 200 грамм, они вполне себе благополучно отделываются условными сроками.

Константин Чуриков: Понятно. Соразмерная ответственность, понятно. Татьяна, Нижний Новгород. Спасибо большое вам.

Михаил Вячеславович, спасибо. Михаил Игнатов, оперативный сотрудник РУПО МВД России по Москве в 1995–2004 годах.

А мы сейчас приглашаем в эфир Сергея – это автор блога «Записки бывшего преступника». Сергей, здравствуйте.

Сергей: Здравствуйте, Константин.

Ксения Сакурова: Здравствуйте.

Сергей: Здравствуйте, Ксюша.

Константин Чуриков: Вот скажите, пожалуйста… Были вы там. Скажите, много ли сидельцев, много ли осужденных по 228-й статье сидят за дело? Имеется в виду – за употребление наркотиков, а не за подброс.

Сергей: Нет, подождите, давайте сразу определимся. У нас за определение… ой, за хранение не сажают… за употребление.

Константин Чуриков: Да-да-да. А за хранение и распространение – да.

Сергей: Да, хранение, распространение. То есть это немножко разные вещи. Незаконное хранение и перевозка – это 228-я статья. А сбыт – это 228.1. Это разные статьи, там разное наказание. Сидит за наркотики, по моему мнению, процентов сорок. Это кто сидит именно по 228-й.

Константин Чуриков: Это серьезно, кстати. Это много.

Сергей: Но не надо забывать, что наркоманов в тюрьмах процентов семьдесят пять, то есть тех, кто употреблял наркотики.

Константин Чуриков: Так? И как же они решают эти вопросы? Им же, наверное, так сказать, нужны дозы. Нет?

Сергей: Я сейчас слушал представителя МВД. Ну, наверное, я секрет не открою, но и в тюрьмах находят наркотики, то есть способы, как достать. Я слушал и звонок женщины, и как человек рассуждал, что вот они «соскакивают» с наркотиков.

Я, во-первых, считаю, что наркомания – это не болезнь. Болезнь – это ангина. Болезнь – это рак, извините. Наркомания – это выбор человека. Все! Никаких других вариантов. Как и алкоголизм, наркомания – это человек сам добровольно стал таким. Говорят, что они в тюрьмах «соскакивают». Они «соскакивают» с наркотиков ровно до того момента, пока наркотиков нет. Когда ты сидишь в тюрьме и общаешься с наркоманом, у него мечта – освободиться и не приехать к маме, не обнять ребенка, а выйти и найти, где можно купить дозу.

Ксения Сакурова: Сергей, а среди тех, кто осужден именно за распространение, много ли, скажем так, представителей крупного наркобизнеса? Или это в основном как раз те самые курьеры?

Сергей: Нет, я встречал прямо целые группировки, именно начиная от таких «наркобаронов», у которых огромные объемы, у которых коттеджи, условно говоря, ну Рублевке, машины, и адвокатам платят по 20 миллионов рублей.

Ксения Сакурова: А они продолжают свой бизнес и на новом месте?

Сергей: Нет, там уже не так. Но это именно «бароны». Понятно, что это очень сложная схема, это огромный бизнес. И всех, естественно, на данный момент посадили в тюрьму.

Константин Чуриков: Спасибо, Сергей, за ваш комментарий.

Ксения Сакурова: Спасибо.

Константин Чуриков: Сергей, автор блога «Записки бывшего преступника». Просто нам нужно сейчас уходить уже скоро на новости. Мы вернемся к вам через полчаса, и у нас будет «Личное мнение» Игоря Липсица по поводу инфляции. Вообще почему она двузначная и как нам с вами быть и жить?