Специальный проект «Как спасти деревню»: Избищи

Тамара Шорникова: Ну а сейчас обсудим с вами насущными проблемы в необычном формате нашей программы – у костра. Спецпроект «ОТРажения» – «Как спасти деревню?». Обычно вы к нам приходите в эфир, звоните, пишете. А тут мы едем к вам, смотрим, расспрашиваем и на месте говорим о русской деревне: чем живет, какие у нее перспективы, какая нужна помощь?

Дмитрий Лысков: В этот раз наша съемочная группа отправилась в Вологодскую область, в старинную деревню Избищи, чтобы пообщаться с местными жителями, которые покинули большие города ради жизни на земле. Когда-то это была богатая деревня с часовней и школой. Сегодня нет даже магазина. А население, согласно последним официальным данным 2010 года, – 31 человек.

Тамара Шорникова: И у нас уже посыпались эсэмэски, вот только мы эту тему заявили. Нижегородская область: «У нас один кинотеатр, две спортивные площадки. Кинотеатр построили на задворках. Есть еще ФОК, но там цены. Один стадион и один грязный парк». В общем, проблем много. Как их решать? Я думаю, что в этом описании многие узнали и свой населенный пункт. Проблемы и решения – в нашем спецпроекте.

СЮЖЕТ

Александр Чеканов, житель д. Избищи: Мы в сапогах пойдем в горошек.

Анна Тарубарова, корреспондент: Ой, какая прелесть! Мне выдали сапоги для сбора чая, а то я тут в белых тапках приехала в деревню.

Анна Тарубарова (за кадром): Почти десять лет назад «белый воротничок» Александр переехал из Петербурга в Избищи. В городе он был менеджером, продавал немецкие автомобили, в деревне стал чайных дел мастером.

Анна Тарубарова: Так, нашла.

Александр Чеканов: Только чистые зеленые листики.

Анна Тарубарова: Нашла.

Александр Чеканов: Да. Берем за макушку, обхватываем рукой – двумя пальцами можно, можно целиковой ладонью и просто снимаем.

Анна Тарубарова (за кадром): Избищи – деревня в одну улицу, затерянная среди полей иван-чая. Дикорос никто до Александра уж лет сто не собирал. Он вместе с женой и детьми возродили вологодскую традицию.

Александр Чеканов: Удивление людей было еще в том, что: «Как это так? Мы живем здесь столько лет, всю жизнь, и не знали, что вокруг нас растет чай, который можно готовить и пить».

Анна Тарубарова: А какие были критерии к деревне? Что должно быть в деревне, вот чтобы переехать сюда?

Александр Чеканов: Так как детство мое проходило в деревне на берегу реки, я хотел бы, чтобы река.

Анна Тарубарова: Так, а что тут с рекой?

Александр Чеканов: Река здесь есть, правда, чуть поодаль – туда, на север два километра.

Анна Тарубарова: То есть единственное требование, чтобы была река, да? Не больница, не знаю, не торговый центр поблизости, а река?

Александр Чеканов: Река, да. Река, лес. Не для жиру, быть бы живу.

Анна Тарубарова (за кадром): Ближайший город – Устюжна – в часе езды через глухой лес. Там больница, там цивилизация. Здесь – жизнь.

Анна Тарубарова: Вы тут не устаете?

Александр Чеканов: У нас здесь нет понятия работы и нет понятия отдыха. У нас есть понятие – жизнь, где работа и отдых – это как единое целое.

Анна Тарубарова (за кадром): Из Петербурга Александр уехал, потому что галстук душил. Но с городом связи не теряет – поставляет чай в рестораны.

Александр Чеканов: Аплодисментов не было, но как-то все… Ну, жена в шоке была, честно скажу: «Как это так? Все бросить, уехать и что-то начать новое?» Но на то и мужчина – он творец, он должен это делать и как-то не только удовлетворять себя, но и создавать вот это пространство. А на своей земле, в своем доме, это как раз таки и получается. Когда ты стоишь на своем пути, ты идешь по нему, каким бы он ни был. И тебе это прекрасно, приятно, удобно и хорошо. А все остальное – уже вторично. Без трудностей и жизни нет. Тогда зачем мы здесь?

Анна Тарубарова (за кадром): Новую жизнь Александр начал в 37 лет. Дом 48-го года постройки купил за 400 тысяч рублей.

Александр Чеканов: Здесь я пока ничего не менял, тут все пока в процессе.

Анна Тарубарова: Это сени?

Александр Чеканов: Да, сени. Я свою модернизацию дома начал с жилого помещения.

Анна Тарубарова: Все новенькое. В каком она была состоянии?

Александр Чеканов: Изначально здесь были обои, обычные, сделаны, причем в несколько слоев и прибиты на маленькие гвоздики.

Анна Тарубарова (за кадром): В Петербурге семья Чекановых жила в однушке не больше сорока метров. Здесь вместе с сенями – сто квадратов. Если чердак прибавить, то – двести.

Александр Чеканов: Максимально сделал под городской интерьер, своими руками сделал мебель. Всю провел воду – горячая, холодная вода. Газ.

Анна Тарубарова: Но мебель-то надо было учиться делать Или умел?

Александр Чеканов: А как-то само пошло. У меня есть такое правило: мой дом – значит, все сделано моими руками. Старая мебель потихонечку убирается.

Анна Тарубарова (за кадром): Из прошлой жизни – фотография на полочке в спальне.

Анна Тарубарова: Совсем другой человек, да? Вот если сравнить этого человека с фотографии и того, с кем мы сейчас разговариваем.

Александр Чеканов: Да. Это где-то тринадцатый-двенадцатый год. Уже подходило, что-то созревало, что-то кипело. Душа на волю уже рвалась.

Анна Тарубарова (за кадром): В детской двойняшки Сева и Влад рисуют перьями вместе с друзьями. Для большинства из этой компании Избищи – родина. Город для них – это такое место, где дома поновее, пицца на заказ и есть аквапарк.

Влад Чеканов, житель д. Избищи: Деревня – это самое лучшее место на земле, потому что там можно бегать без родителей, почти где хочешь, спокойно гулять, машин мало.

Влада Мартынова, жительница д. Избищи: Я живу в Москве, а сюда приезжаю на лето и Новый год иногда. Здесь очень интересно, интересней, чем в Москве, потому что в Москве у меня мало друзей, а тут их много.

Богдана Аникина, жительница д. Избищи: В городе люди отличаются тем, что они привыкли быстренько сходить в магазин, быстренько все купить и быстренько-быстренько-пребыстренько все сделать. Они не знают, как это в огороде работать, как это копать, как это, например, ходить рано на речку. Они не знают, как это отмечать Купалу на ночевках в лесу! Пусть всегда будет лето. Пусть всегда будет деревня!

Анна Тарубарова (за кадром): Сергей Несмеянов – друг Александра, правда, московский, поэтому конкуренции по поводу сбыта иван-чая между ними нет. Сергей переехал одним из первых из дружеской тусовки. С юности была идея – растить детей на природе.

Сергей Несмеянов, житель д. Избищи: Ездили по разным областям: Владимирская область, Костромская, Рязанская… Ребята, друзья купили дом вот здесь неподалеку, в другой деревне. Уже устали ездить. И пригласили нас как-то сюда, тут деревня недалеко от нас. Мы к ним приехали. Нам там не очень понравилось, честно. Ну, раз уж они купили дом, то мы решили поездить по окрестностям.

Анна Тарубарова (за кадром): Дом Сергею достался с историей – 1915 года, раскулаченной семьи из соседней деревни. Кто-то перевез его сюда и заново поставил на опустевшей улице – по Избищам прошелся пожар и домов здесь почти не осталось. Когда десять лет назад Сергей переехал сюда, тут и жителей почти не было.

Сергей Несмеянов: Есть люди, которые восприняли нас позитивно, вот, но есть те, которые в штыки, типа: «Приехали москвичи, все поскупали, свои порядки наводят».

Анна Тарубарова: Пришлось доказывать, что вы достойны того, чтобы жить здесь на земле, и вы пришли с миром?

Сергей Несмеянов: По крайней мере, мы старались доброжелательно ко всем относиться. И все наши инициативы мы старались обсуждать со всеми жителями и убеждать их в их выгодности. Когда мы сюда приехали, здесь, во-первых, нужно сказать, что во многих места были просто помойки, то есть валялись бутылки какие-то, были ямы. Мы это все здесь убирали, вывозили мусор. Даже вывозили мусор в город, потому что здесь не было ни контейнеров, ничего.

Анна Тарубарова (за кадром): Одна из инициатив – строительство первой в истории Избищ детской площадки.

Сергей Несмеянов: Узнали о том, что есть программа по софинансированию, в общем, инициатив сельских, и решили поучаствовать. Поначалу нам выделили место. Они нам отсыпали это все, песочком разровняли. И выделили вот те качельки, лазалку и карусель.

Анна Тарубарова (за кадром): Будет в Избищах и спортивная площадка – для волейбола и бадминтона. Из развлечений для детей уже есть питомник хаски, зимой Сергей устраивает катания в упряжках. Приезжают туристы. Сергей и не думал, что когда-нибудь займется разведением собак, даже побаивался. Но жизнь вдали от шумной толпы преподносит закономерные сюрпризы.

Сергей Несмеянов: Невозможно постоянно носить маски, как мы это делаем в городах. Потому что в городах люди-друзья обычно встречаются где-то, туда сходили, сюда сходили, провели некое, небольшое количество времени, разъехались – все прекрасно и хорошо.

Анна Тарубарова: Поразвлекаться, так сказать.

Сергей Несмеянов: Да. Здесь возникают разные бытовые вопросы. У кого-то что-то сломалось – нужно помочь. Кому-то надо куда-то съездить – нужно попросить, чтобы довезли, например. Еще что-то. И вот здесь проявляются человеческие качества, кто на самом деле. Как пелось у Высоцкого: «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так. Парня в горы бери, рискни». Здесь деревня в принципе выявляет вот это нутро человека, кто он есть на самом деле, потому что приходится притираться, использовать дипломатию, эти все качества, которые зачастую в урбанистическом мире не проявляются.

Анна Тарубарова (за кадром): 110 лет назад в Избищах жили 500 человек, 10 лет назад – 30. Свежих официальных данных нет. Только переселенцев – пять семей. Известно, что три крепких дома пустуют, и новые местные жители ждут, что там однажды зажжется свет.

Анна Тарубарова, Георгий Сытник, Леонид Куликов, Дмитрий Алексеев и Вячеслав Воробьев, деревня Избищи, Вологодская область ОТР.

СЮЖЕТ

Оксана Галькевич, корреспондент: Здравствуйте, уважаемые друзья! Говорит и показывает Общественное телевидение России. Мы сегодня в деревне Избищи. Вместе со съемочной группой мы приехали в вологодскую глубинку в поисках ответа на вопрос не «есть ли жизнь на Марсе?», а «есть ли жизнь в нынешней деревне?». А если есть, то какая она, эта жизнь? Вот рядом со мной сегодня жители деревни Избищи, с ними мы сегодня и поговорим. Они у нас и гости, и эксперты в нашей беседе. Здравствуйте, дорогие друзья.

Давайте начнем с такого короткого вопроса. Я знаю, что у каждого из вас своя история. Как вы здесь оказались все? Вы же совсем разные люди, с разных сторон пришедшие.

Мария Несмеянова, жительница д. Избищи: Нам хотелось, может быть, какой-то такой общинной жизни, что ли. Мы даже ездили в различные поселения, смотрели, как там люди живут. В общем-то, решили, что это поселение чуть-чуть не для нас, потому что везде там был устав, который нас не очень устраивал. То есть везде были какие-то правила, которые мы блюсти не хотели. И мы остановились здесь. То есть мы переехали не одни, а мы переехали с нашими друзьями, две семьи. С самого начала нас было две семьи. Как таковой общины, как мы хотели, сразу у нас не получилось. Но здесь мы тоже встретили хороших людей, которые тоже каким-то образом оказались здесь. В общем-то, мы до сих пор идем к тому, к чему шли, так потихонечку.

Оксана Галькевич: Давайте перейдем к вашим друзьям. Друзья, которые с вами переехали, вы осознанно на это пошли или вписались в какую-то авантюру?

Юлия Чиркина, жительница д. Избищи: Нет, это было осознанно. Муж мой не хотел, но я уговорила. И теперь он не пожалел. Мне нравится здесь. Мне нравится здесь, что определенная свобода есть, есть у детей свобода. Сейчас, в нынешнее время в городе Москве, как мы жили, детей не отпустишь самостоятельно гулять, самостоятельно выбирать друзей. А здесь мы все-таки знаем, с кем они общаются. И это немаловажно.

Оксана Галькевич: Так, давайте еще правое крыло. Байкальские наши гости, рассказывайте свою историю.

Александр Логинов, житель д. Избищи: Ой, прямо с Байкала начинать?

Оксана Галькевич: Вы-то как вообще с одной деревни в другую переехали? Чего вдруг-то?

Александр Логинов: Ну, мы жили там не совсем в деревне.

Оксана Галькевич: Вы тоже городские?

Александр Логинов: Там был все-таки поселок городского типа, да. Это уже совсем другое немножечко. Ну, мы переехали сюда, потому что здесь оказалась наша дочь. Мы решили как-то присоединиться к ее семье.

Оксана Галькевич: Какие вы молодцы! Пять тысяч километров в одну сторону, пять тысяч – в другую.

Александр Логинов: Далеко.

Оксана Галькевич: Шесть тысяч.

Римма Андреевна, а вы-то тут местная? Такая коренная чуть ли не единственная?

Римма Голубева, жительница д. Избищи: Я коренная, я родилась здесь. Потом училась в Питере. Медсестра, 40 лет стажа. А на пенсии снова сюда приехала, в родную деревню, в дом бабушки моей. Вот и живем. И сын со мной, потому что старая стала, трудновато одной. Саша помогает мне.

Оксана Галькевич: А вы тоже как оказались?

Елена Звонарева, жительница д. Славынево: Ну, я изначально из Питера. Просто к бабушке в деревню приезжала. Я не из этой деревни, я ребятами мы уже попозже познакомились. Ужасно была этому рада! Попробовали мы с дочкой. Ну, люди, близкие по духу, не скучные, которые умеют вокруг себя собирать. Это было очень здорово! Не так легко вообще найти друзей все равно здесь, как мне показалось в итоге.

Оксана Галькевич: Слушайте, ну в любом случае вы ехали в деревню, настраивали эту жизнь со своими какими-то представлениями, может быть, даже в чем-то романтическими. Быстро этот романтический флер сбила реальность?

Мария Несмеянова: Достаточно быстро.

Оксана Галькевич: И что это было? Туалет на улице? Или что?

Мария Несмеянова: Скажем так… Как раз к вопросу – 25 или 35. Если бы я сейчас в этом возрасте, наверное, имея тот жизненный опыт, который у меня уже есть, если бы мне сейчас сказали, я бы жила до сих пор в Москве, а мне бы сказали: «Так, Маша, давай, собирай детей, все, поехали жить в деревню», – я бы сказала: «Нет. Ты что, дружище? Нет!» Конечно нет. И тем более в те условия, в которые мы приехали.

А мы приехали прямо в классический деревенский дом, то есть не было стеклопакетов, не было санузла (вот того, который мы понимаем как комфортный санузел), то есть не было ничего. И с двумя детьми… Да, не было воды в доме. И мы с двумя детьми подмышку. То есть это как раз тот романтик. Ну да, действительно, потому что было 25. И так все, в общем-то, завершилось, как завершилось.

Оксана Галькевич: А почему сюда? Почему Избищи? Почему Вологодчина? Я не знаю, у вас Ленобласть под боком. У вас там Московская область, Калуга. Все ближе. Господи, до Москвы быстренько добежал – нормально!

Мария Несмеянова: Это, кстати, тоже к вопросу о том, почему не Индия, почему не Таиланд. Потому что нам хотелось, чтобы местность была не перенаселенная.

– Душа требовала воли. А здесь вышел – как расправился!

– Ой, прелесть!

– И на все просторы, на все четыре стороны. А когда приезжаешь, вот поживешь здесь месяцок хотя бы, приезжаешь в город – и чувствуешь, как тебя поддавливает со всех сторон.

Оксана Галькевич: Может, это привычка просто?

– Возможно.

– Ну, это не привычка.

– Может быть, чувствительность какая-то.

– Даже дачная разметка не дает этого ощущения горизонта. Горизонт вообще позитивно влияет на психику, это все говорят. Море или поле, или даже лес вот лично мне дает это ощущение комфорта.

Оксана Галькевич: Слушайте, ну мы все равно, так или иначе, с вами какими-то красивыми картинками говорим: поле, горизонт, я не знаю, рассвет, закат. Но вы же люди городские в основном. Это еще и работа тяжелая. Свой дом, какое-то хозяйство, какое-никакое, теплица. Что-то делать надо. Много делать, с точки зрения городского жителя.

– Движение – жизнь. А там ты закисляешься.

Оксана Галькевич: Я согласна. Вы знаете, два раза в день на метро с работы и на работу – такое движение! Чем не жизнь, казалось бы?

– Как бочка с селедкой.

– Это не движение. Метро – это не движение.

Оксана Галькевич: Не движение?

– Это передвижение, перемещение из точки А в точку Б.

Мария Несмеянова: Здесь ты действительно получаешь свободу. И свободу не в том таком размытом понимании, а… Допустим, я скажу так. Например, для меня очень важно касаемо детей. Вот у меня трое детей. И за эти годы, пока мы живем здесь, я получила с ними очень много общения. То есть они у меня не ходили в сад, в общем-то, как у нас у всех здесь, у кого здесь дети. И они были 24/7 со мной.

Для меня это было очень важно. Мне хотелось вложить в них тот фундамент, который им даст потом, что ли, дорогу в жизнь, то есть дать им какие-то ориентиры. И их, на мой взгляд, можно было дать в том возрасте, пока они были маленькие. То есть мне не хотелось гулять с ними час на площадке, потом приходить домой, сажать их, допустим, у телевизора или куда-то бежать, отдавать их воспитательнице, пусть даже хорошей. То есть я ни в коем случае не говорю, что садик – это плохо, или что-то. Нет, у каждого свой выбор. Но мне было важно, мне было важен именно контакт с моими детьми. И я его получила.

Оксана Галькевич: Очень часто городские жители переезжают в каком-то виде, так или иначе, в деревню, обустраивают свой быт, но до того момента, пока как раз ребенку не нужно в школу начинать ходить. Есть у вас такие?

Елена Звонарева: А вот тут я могу сказать по поводу этих романтических ожиданий. Я, наоборот, думала, что я еду в деревню. Я помнила, что это что такое – только природа, пустое место. И у меня, наоборот, все развивалось так, что я удивилась, что мой ребенок, оказывается, может пойти в музыкальную школу (тут получаса, если на машине). Мы притащили фортепиано в дом. Кружки. То есть здесь не так все мертво, как я, например, думала и как часто думают городские люди: что деревня – там нет жизни. А она есть. Ты можешь дать вполне достойное образование. Есть очень хороший педагогический состав, репетиторы. Если ты хочешь заниматься своим ребенком – вполне есть возможности.

Оксана Галькевич: Римма Андреевна а деревня-то Избищи – это вообще что за деревня? Кроме вас, я думаю, лучше никто не расскажет сегодня.

Римма Голубева: Очень старая деревня. Она выгорала в свое время. Еще мне бабушка говорила, а бабушка 1888 года рождения. И вот она мне еще говорила, что дважды выгорала наша деревня полностью. Но ее восстанавливали. И соседние деревни, которые за рекой Катью… Вы ехали, наверное. Так вот, там было три деревни. И они все, оказывается, раньше были Избищей.

Оксана Галькевич: Вот такая большая была деревня, да?

Римма Голубева: Да, да, да. А потом, после последнего пожара, уже расселились кто куда. Кто испугался, может быть. Мало ли что.

Оксана Галькевич: А вы помните, как здесь стали собираться ваши новые соседи, как они приехали?

Римма Голубева: Ой, я так рада!

Оксана Галькевич: Вы рады?

Римма Голубева: Очень рада! Замечательные люди все! Я прямо не знаю… А детки? Это…

Оксана Галькевич: Римма Андреевна, они странные?

Римма Голубева: А?

Оксана Галькевич: Они странные?

Римма Голубева: Нет.

Оксана Галькевич: Смотрите – они с длинными волосами.

Римма Голубева: Нет! Для меня – нет. Я их сразу приняла, когда они еще…

Оксана Галькевич: Они не пьют алкоголь по праздникам, Римма Андреевна?

Римма Голубева: А?

Оксана Галькевич: Они не пьют алкоголь по праздникам, Римма Андреевна?

Римма Голубева: Нет.

Оксана Галькевич: Нет? Это что же…

Римма Голубева: Это замечательно! Они трезвые. Они чудесные люди. Детки хорошие. Все детки ко мне ходят и считают меня за бабушку свою.

Оксана Галькевич: Давайте все-таки честно. Вы когда приехали сюда и стали обустраиваются, прямо все к вам прибежали с пирогами и с конфетами, сказали: «Ой, как здорово! Приходите, гости дорогие! Как замечательно!»?

Александр Логинов: Честно, Оксана?

Оксана Галькевич: Да. Вот как?

Александр Логинов: Честно? Было очень трудно, очень хлопотно, очень суетно. Ну, просто…

Оксана Галькевич: Деревня как некий закрытый мир, как такое сообщество не всегда и не всех к себе пускает.

Александр Логинов: Да.

Оксана Галькевич: Были у вас такие истории?

Александр Логинов: Нет, такого как раз не было. В принципе, я вижу, что здесь все люди контактные. Даже если те люди, с которыми мы не так часто контактируем, как, допустим, с нашей основной группой, все люди контактные, все нормально.

Сергей Несмеянов: Мы можем сказать, что не все наши инициативы не всеми жителями деревни поддерживаются, так скажем. То есть что было с установкой мусорных баков, что с детской площадкой. Есть определенные люди, которые всегда ворчат и всегда что-то не так: не там установили, не то сделали и так далее.

Римма Голубева: Ну не знаю, я ото всей души приняла. Вот мы с Сашей очень рады этим людям. Деревня преобразилась. И дорогу сразу подсыпали, постарались ребята. Звонят, делают что-то. И зимой чистой. Хотя раньше этого мало было, мало.

Сергей Несмеянов: Мы стали работать с администрацией, то есть звонить, как-то их, так скажем, тормошить.

Оксана Галькевич: «Нам надо»

Сергей Несмеянов: «Нам нужно», да.

Оксана Галькевич: А они не знают, что здесь, в этой деревне, люди-то живут и им надо? Без звонка-то они не знают?

Сергей Несмеянов: Дело в том, что бюджеты, которые выделяются на муниципальные образования, государственные, они просто смехотворные. То есть администрации сельского поселения, им нужно распределить деньги туда, там сделать, сям сделать. Естественно, получается такая ситуация: кто больше их тормошит – туда, соответственно, больше. Они видят, что здесь инициативные люди, много людей – они, соответственно, стараются нам помочь.

Мария Несмеянова: Первый год, когда мы сюда приехали, мы приехали на Новый год. Может быть, не на сам Новый год, наверное, да?

Сергей Несмеянов: Ну, в первые дни.

Мария Несмеянова: Да, в первые дни после Нового года. И нам нужно было уезжать через три дня. И мы выехать не смогли. То есть приехал трактор и до трассы нас дотащил, потому что снега навалило столько! И никто его чистить не собирался.

Оксана Галькевич: Так, и что? Какая у вас была реакция? Посмеялись? Или?

Мария Несмеянова: Ну да, конечно, мы посмеялись – ха-ха, хи-хи. «Ничего себе, сколько снега навалило!» А потом, когда… То есть это тот год еще был, когда мы наездами сюда приезжали. Потом мы стали приезжать все плотнее и плотнее, плотнее и плотнее. Потом в конечном счете случился уже такой настоящий переезд. И, конечно, первая зима – снега навалило. То есть мы звоним в администрацию: «Ребята, давайте-ка чистить снег». То есть начали присылать и чистить снег, потому что мы начали требовать. Есть отдаленные деревни, где снег не чистят до сих пор.

Оксана Галькевич: Римма Андреевна, а как вы ходили в магазин, в аптеку, когда снегом занесло, водой размыло? Как?

Римма Голубева: Автолавка ходила. Если по деревне может проехать, то приедет близко к дому. У нас отменили… Не знаю, сколько лет назад. Наверное, лет пять или больше, ребята, автобус не ходит. Больше, наверное. Да, Маша? Ходил автобус из центра. Уже давно не ходит. Никакой связи, кроме такси, нет. А такси нанимать – это 30 километров.

Оксана Галькевич: Дорого.

Римма Голубева: Это рублей шестьсот надо. Хочу сказать, что из этих ребят своих, к кому ни подойдешь, всегда рады подвезти.

Оксана Галькевич: С медициной, значит, здесь полный швах?

Сергей Несмеянов: Ну, в основном – да. То есть специалистов серьезных нет. Если нужно, если что-то серьезное, то это Череповец, а это 160 километров. С другой стороны, это положительный аспект, он заставляет человека бить в здоровом теле, со здоровым духом.

Оксана Галькевич: Все-таки за время вашей жизни в Избищах вас деревенскими жителями-то… Может, вы себя и чувствуете, но назвать вас можно деревенскими? Местными, избищинцами можно вас назвать? Вас, может, по названию другой деревни, но можно назвать?

– Нет, мы, наверное, понаехали. Мне кажется, вы уже можете себя после десяти лет, а я – еще нет.

– Нас все равно за спиной называют «эти москвичи».

Оксана Галькевич: У нас сегодня не просто необычный формат. У нас еще и погодные условия, слушайте, необычные. Но у нас собрались в нашем кругу для общения отважные люди. Спасибо, друзья, что несмотря на дождь, практически проливной, мы тут по-прежнему разговариваем, продолжаем нашу беседу.

Смотрите. Можно без каких-то вещей горожанину обходиться. Можно воспринимать деревенскую реальность, ну, как новый опыт, вот интересно. Но есть все-таки вещи, которые вашу жизнь делают трудной, и вам бы хотелось это изменить. И вам пока это не удалось. Это что? Что вам нужно?

Александр Чеканов: Допустим, наш район не газифицирован вообще. А если сюда провести газ – это решит ряд проблем бытового характера и, возможно, даже, может быть, привлечет и новых людей сюда. И как-то это пойдет, поспособствует ну не то что возрождению деревни, а заново начнет как-то она развиваться. И не только наша деревня, а вообще вся округа.

Оксана Галькевич: Римма Андреевна, а вот вы в медицине-то проработали всю жизнь. А как сделать так, чтобы медицина вернулась, медицинские работники вернулись в такие деревни, как ваша, или где-то поблизости были они, а не где-то далеко, в Череповце?

Римма Голубева: В Ярцеве есть медсестра. Она, по-моему, в качестве фельдшера оформлена, как фельдшер. Ну, ФАП как бы свой, местный. И больше ничего. А Устюжна… Я уже вам говорила, что на такси надо. Вот я, например, езжу в Устюжну, я здесь не обращаюсь. Я езжу, если мне надо.

Оксана Галькевич: А острая какая-то боль, «скорая» приезжает к вам сюда?

Римма Голубева: Да-да-да.

Сергей Несмеянов: Но ехать в любом случае будет не меньше 40 минут. И хоть здесь реанимобиль даже, но нет людей, которые умеют работать на этом оборудовании. То есть нет специалистов, которые могли бы оказывать…

Оксана Галькевич: А почему их нет? Почему их нет?

Сергей Несмеянов: Потому что здесь, наверное, неперспективный район, маленькие зарплаты. У людей нет перспектив здесь работать, у молодых специалистов. Старые уходят, а новые не приходят на места, поэтому у нас очень мало… У нас нет детского стоматолога в Устюжне, например, То есть если надо ехать и ребенку делать зуб, то ближайшее место – Череповец.

– А вообще, знаете, нет работы. Вот в деревнях вообще для молодежи нет работы всего. И уезжают в города только за работой.

Римма Голубева: Да, это верно.

Оксана Галькевич: А какая работа должна быть в деревне? Вот вы, кстати, здесь живете. Вы же живете здесь, хоть и не теряете связи с городом. А вы чем занимаетесь-то? Квартиры в Москве сдаете, да? Или в Петербурге.

Юлия Чеканова: Я работаю в доме культуры, в сельском доме культуры, веду кружки какие-то, массовые мероприятия. Зарплата – 17 тысяч. Если бы не работал мой муж, то одна с двумя детьми… Ну, прожить, мне кажется, невозможно.

Мария Несмеянова: А я логопед.

Оксана Галькевич: Ну, должна быть работа здесь поблизости.

Мария Несмеянова: Я работаю в школе.

Оксана Галькевич: А школа где?

Мария Несмеянова: 10 километров отсюда. Плюс я инструктор по йоге, я веду занятия, ну, после пандемии в онлайн-формате.

Елена Звонарева: Я как раз сдаю квартиру в Питере. Но это не Москва, поэтому…

Оксана Галькевич: Зато честно.

– Нет, а что тут такого? Я потому и смогла сюда переехать. Плюс я онлайн английский преподаю. Ну, тут тоже были у меня группы. Мы живем вдвоем с дочкой.

Оксана Галькевич: Нет, я же не для того спрашиваю, чтобы узнать, у кого сколько там денег в кармане, а чтобы понять: экономика современной деревни – она какая?

– Никакая.

Оксана Галькевич: Никакая?

– Люди живут на очень низкие зарплаты.

Оксана Галькевич: Вы понимаете, что мы в конце нашего разговора в тупик пришли? Что мы начинали во здравие, что называется, как здорово, свежий воздух, свобода для себя, для детей. А в конце-то мы пришли к чему?

Александр Логинов: А я всем говорю: не надо пока рваться в деревню, если вы совершенно к этому не готовы. К этому должен быть какой-то особый позыв сердца, еще чего-нибудь, не знаю, но чтобы поехать так, чтобы было обоюдное желание у супругов, чтобы все это было осознанно. И чтобы были уже какие-то наметки на то, чем ты будешь заниматься в будущем там, в деревне.

Мария Несмеянова: Один друг купил здесь тоже дом, как только первый продавался. Он сказал: «Так, ребята, как только дом продается – все. Вы мне говорите – я покупаю, я приезжаю». Купил. Приезжает. И так далее. И очень многие говорят: «Ребята, вы молодцы вообще! Мы тоже очень хотим, но мы вот не можем все вот это. У нас ипотека, у нас кредит на машину, у нас… В выходные мы ходим в торговый центр, в какой-то день мы бежим в кино. И так все классно, так все здорово. Мы не можем».

Оксана Галькевич: А дети ваши, вот они? Ну хорошо, они классно растут в природе, развиваются, все здорово. Видели лису, лося, медведь мимо пробегал. А дальше-то что? Будущее-то они здесь видят? Они так же, как и вы, захотят здесь жить остаться, что-то делать? Может быть, как раз вот какую-то экономику здесь создавать?

Сергей Несмеянов: Мы хотим им дать максимум возможностей, что мы можем дать. А дальше уже их путь. Мы не должны ничего навязывать.

Оксана Галькевич: Нет, я не говорю про «навязывать». Вам бы этого внутренне хотелось?

Сергей Несмеянов: Ну, нам бы хотелось, чтобы они к нам приезжали, по крайней мере.

Мария Несмеянова: Нам бы хотелось, чтобы они были счастливы.

Сергей Несмеянов: Чтобы они были счастливы в первую очередь, да.

Юлия Чеканова: Моя дочка лично хочет сюда вернуться. Она очень любит наш дом. Она меня всегда спрашивает: «А ты нас не выгонишь, если я с мужем приду жить?» Или: «Можно мы рядышком построимся?» Я говорю: «Да, конечно». Ну, это ее выбор. Но опять же, если она найдет себя здесь, чем заниматься.

Оксана Галькевич: Давайте закончим на такой ноте, обобщим как-то, резюмируем. Так все-таки жизнь в российской деревне-то нынешней – она есть? И что нужно для того, чтобы она была классной, модной, современной, удобной, чтобы здесь какая-то экономика была?

Сергей Несмеянов: Здесь очень важна политика государства, потому что одному народу не справиться просто без поддержки. То есть это иначе будет чисто инициатива отдельных групп граждан, которые будут что-то устраивать сами.

Оксана Галькевич: Кукушка! Слышите – кукушка? Можем спросить: кукушка, кукушка, сколько русской деревне жить осталось?

– Это провокационный вопрос!

Елена Звонарева: Все-таки не тупик. Вы знаете, вы сказали слово «тупик», но я сейчас считаю, что в данный момент, даже благодаря этой пандемии, тупик как раз… Вот! Возрождается деревня.

– Пять, шесть…

Оксана Галькевич: Жива! Ну, завелась кукушка-то, завелась!

Римма Голубева: Будем долго жить.

Оксана Галькевич: Будем жить, да.

Спасибо, уважаемые друзья. Спасибо вам за этот разговор, за ваши честные ответы. Спасибо.