Забота о ребёнке: ответственность на двоих

Гости
Юрий Соленов
основатель общественной организации «Союз отцов»
Нина Останина
председатель комитета Государственной Думы по вопросам семьи, женщин и детей
Мария Меркулова
кризисный психолог
Ирина Галкина
руководитель региональной общественной организации «Семья 21 века»
Игорь Трунов
президент Союза адвокатов России
Андрей Голицын
детский правозащитник, юрист, координатор международного отцовского комитета

Юрий Алексеев: Любовные лодки разбиваются одна за другой, и жизнь показывает: не всем супругам удается мирно договориться о том, кто и сколько должен тратить на ребенка после развода. И хоть ответственность за выплату алиментов по закону – это первоочередная обязанность родителя, который не живет с ребенком, общая сумма задолженности россиян по алиментам составляет миллиарды рублей. Как заставить алиментщиков вернуть долги своим детям, сейчас обсудим.

Это ток-шоу «Прав!Да?», меня зовут Юрий Алексеев, присоединяйтесь.

ВИДЕО

– Я сейчас такая злая! Звонит мне сейчас бывший муж и говорит: «Я тебе денежку отправил на сына, но не ту сумму, которую должен отправлять, меньше». Я такая: «В смысле меньше? Вообще-то мы рассчитали, что то-то туда-то, сюда, это все распределили уже давным-давно». Он говорит: «До конца месяца переведу». Я говорю: «Конечно, этот конец месяца, как в том месяце было». – «Ты знаешь, что-то денег-то нет у меня».

Голос за кадром: К сожалению, таких историй в России очень много. Звучат они от Калининграда до Владивостока. Разница только в сумме долга. Листаем ленту новостей: житель Кандалакши задолжал по алиментам на ребенка почти 1 миллион рублей. Или вот еще: камышанка задолжала своим детям более 4 миллионов. Однако все чаще на фоне статей о накопленных долгах стали появляться и другие новости.

– Житель Тамбовской области лишился земельного участка из-за неуплаты алиментов.

– Житель Черногорска выплатил алименты сыну после обязательных работ.

– Курянин на полгода отправится в колонию за неуплату алиментов.

Голос за кадром: В России с января 2022-го ужесточили наказание за долги по алиментам. По новым правилам, должники будут нести ответственность даже за частичную неуплату, в т. ч. и уголовную. Помогут ли нововведения уменьшить многомиллиардные долги российских алиментщиков?

Юрий Алексеев: Ну вот наказания, да, стали пожестче, мы об этом сегодня подробнее поговорим. Помогут ли вот эти вот изменения изменить (извините за тавтологию) ситуацию с тем, что многомиллиардные долги? Нина Александровна, вы как считаете?

Нина Останина: Уже помогает, уже помогает. Судя по статистике, которую дают нам судебные приставы, предположим, за 2019 год возвратили 19 миллиардов только потому, что перестали выпускать за рубеж: на отдых там, в поездки зарубежные и т. д. Далее – право пользоваться автомобилем, если ты не уплачиваешь налоги, вернее алименты. Вообще, на сегодня цифра такая: 156 миллиардов – это долг по алиментам, 800 тысяч исполнительных производств, которые находятся у приставов. 2022 год – это не та дата, когда были приняты законы, просто вступили в действие...

Юрий Алексеев: Заработали, да.

Нина Останина: …ранее принятые наказания, которые сейчас содержатся в 13 нормативных документах. И в этой части понимание того, что ужесточение все-таки работает, оно есть у законодателей, поверьте. Исключительные случаи, конечно, бывают в жизни, ну болезнь, условно говоря, человек не может трудоустроиться, но при этом получает пособие, с пособия тоже взимаются алименты, либо невыплата заработной платы. Поэтому в этой части объективный подход существует, но есть как одна, так и другая сторона. Нельзя говорить только об отцах-неплательщиках алиментов, к сожалению, появились и матери, которые забыли о своем материнском долге, поэтому, наверное, надо говорить все-таки о гражданах...

Юрий Алексеев: Мы этой темы тоже коснемся, это важно, да, не только отцы, об этом забывать не надо. Все ли согласны с Ниной Александровной по поводу того, что вот нововведения вступили в силу, они заработали и уже плоды это приносит? Или же нет?

Мария Меркулова: Контролирующая функция – она, конечно, должна присутствовать. Но мы же не можем постоянно контролировать. Карательные функции – они тоже имеют действие. Но важнее всего формировать осознанность родительства, и вот эта такая профилактическая работа должна тоже параллельно вестись.

Юрий Алексеев: Но контролировать стали жестче, карать стали жестче? Игорь, вы что думаете?

Игорь Трунов: Ужесточение никогда не приводит к победе над преступностью.

Юрий Алексеев: Так.

Игорь Трунов: Это общемировой...

Юрий Алексеев: А неуплата алиментов – это преступление.

Игорь Трунов: Это преступление. Почему? Потому что миллионы не платят за кражу...

Юрий Алексеев: 156 миллиардов, Нина Александровна назвала сумму.

Игорь Трунов: За кражу более мелких сумм дают более высокие сроки. Поэтому правоприменение живет отдельной жизнью и имеет отдельные пороки, которые не меньше влияют на то, что происходит. Поэтому вот прозвучало из уст депутата, что задолженность измеряется почти в 200...

Нина Останина: ...миллиардов.

Юрий Алексеев: Ну 156 миллиардов было названо.

Игорь Трунов: ...а взыскали 19, то есть...

Нина Останина: Нет, это взыскали за 2020 год. 2021 год – уже 22 миллиарда, после вот ужесточения мер. Я к тому, что это работает отчасти, но это комплекс мер, вы здесь правы абсолютно.

Андрей Голицын: Да, законотворчество – это хорошо, но механизм исполнения законов, он совершенно... Его нет. Судебный пристав может отсрочить, даже не занося, не фиксируя это свое постановление, отсрочить для алиментоплательщика на какой-то определенный срок.

Нина Останина: Но по причине какой?

Юрий Алексеев: То есть долг будет еще больше таким образом?

Нина Останина: Нет, просто отсрочка.

Андрей Голицын: Нет, не долг будет еще больше, потому что нечем платить алиментоплательщику.

Нина Останина: Мне кажется, что не в этом дело. Вопрос в том, что... Вы правы абсолютно, не может работать одна карательная мера, если все общество не нацелено на то, чтобы сохранить эту самую семью, и на то, чтобы, понимая, мужчины и женщины, вступая в брак, одновременно несли обязанности по воспитанию своих детей.

Юрий Алексеев: Но если про меры все-таки...

Нина Останина: Но есть и другая сторона в отношении родителей уже престарелых, и здесь тоже появляются определенные...

Юрий Алексеев: Если про меры все-таки говорить, законодательство, да, ужесточили и в достаточной степени конкретизировали. Допустим, источники доходов, объяснили, что это такое: сдаешь квартиру – вот у тебя доход; я не знаю, налоговый вычет получил – это же тоже доход... Это помогло, или это уловка, как вы говорите?

Андрей Голицын: Если официально сдаешь квартиру.

Юрий Алексеев: Да, этой темы тоже коснемся. А вот эта конкретизация, она сыграла свою роль?

Игорь Трунов: Вы знаете, вот здесь у вас прозвучала такая тема, вы ушли от гендерной составляющей...

Юрий Алексеев: Пока да, но мы к ней вернемся, я обещаю.

Игорь Трунов: Вы сказали: нет, ну не платят женщины, не платят мужчины. А здесь зарыта такая здоровая собака, понимаете. Почему? Потому что 80:20, это Вильфредо Парето, т. е. 80% – это мужское лицо алиментщика, а 20% – женщины. В Москве 90:10, немножко другая ситуация, здесь больше мужчин-неплательщиков. Поэтому вот здесь тот разговор, о чем мы говорим, – не все законодатель, и не все законодательство, и не все карательная система, не все посадка в тюрьму. Вот другие методы и другие...

Нина Останина: Хотя это тоже есть, это тоже есть.

Игорь Трунов: Это работает, но...

Юрий Алексеев: Конкретизация законодательства, она помогает этот клубок распутать с этими задолженностями? Какие еще мнения есть?

Андрей Голицын: Смысл сажать человека за то, что он не платит алименты? Что он заплатит?

– Сможет ли он это оплатить, да. Он же все равно не заплатит.

Андрей Голицын: Если сажать в тюрьму, значит, он должен либо там работать, чтобы... Ну вот если есть такие случаи...

– А почему вы решили, что он не будет там работать?

Андрей Голицын: Причем эти случаи пришли из 1990-х гг., когда тоже... У меня был один клиент, который вышел... Ну, он до того... сел по 157-й на год. Он там работал, и отчислялись ему та же одна четвертая, минус проценты государству и все, ему отчислялись. Он вышел, говорит: «А у меня работы сейчас нет – что же мне, опять садиться в тюрьму?»

Юрий Алексеев: Ну а пример из сюжета – человек вышел и был вынужден выплатить этот долг. Да, пожалуйста, Марии слово, господа.

Мария Меркулова: Давайте обобщим все так, что вот чувство паники или какого-то стресса дает незнание ситуации, когда есть недостаток информации. И если мы конкретно, тот родитель, который остается с ребенком проживать, будет точно знать, что в какой-то определенный день ему будет приходить определенная сумма или что если качество жизни другого родителя улучшается, то и качество жизни его ребенка будет улучшаться, то, конечно, он будет себя чувствовать спокойнее и стабильнее. А это значит, что ребенок, который живет с этим родителем, будет тоже себя чувствовать комфортнее и стабильнее. И конкретные какие-то знать правила, как будут исчисляться эти алименты, – я думаю, что это очень важная вещь.

Нина Останина: Знание правил не означает их исполнение.

Юрий Алексеев: Ну вот лазейка, пример, который был приведен...

Нина Останина: Пример. Она правила знает, она рассчитала на определенную сумму...

Юрий Алексеев: Да, а там прислали 500 рублей.

Нина Останина: ...но, как вы видите, прислали совершенно другую сумму.

Юрий Алексеев: Но эту лазейку прикрыли благодаря новому законодательству?

Игорь Трунов: Прикрыли, да, поправки были, это все прикрыло.

Нина Останина: Да, ее перекрыли сейчас.

Игорь Трунов: И здесь вот прозвучало, что он сидел в тюрьме и платил алименты. Средняя зарплата в тюрьме – от 5 до 10 тысяч. Ну вот посчитайте, сколько он там платил этих алиментов.

– Это четверть только...

Мария Меркулова: Но у нас сейчас... еще доходы, знаете, у населения. Если папа или мама (не важно, не будем к этому привязываться) платит какую-то определенную сумму денег с 30 тысяч рублей и показывает ее официально, а сам строит дома, покупает машины дорогие, почему-то это у нас никак не учитывается. Если это будет учитываться...

Юрий Алексеев: И платежи по карте, не только доходы, но и траты тоже же можно отследить.

Мария Меркулова: ...наверное, это будет более конкретно.

Андрей Голицын: Те, кто строят дома, покупают машины, они...

Нина Останина: Это уже вопрос не к законодателям.

Андрей Голицын: Они не идут в суды за алиментами, потому что это другой класс. К сожалению, у нас...

Мария Меркулова: Поверьте мне, я веду разные семьи...

Юрий Алексеев: Еще как ведут. Пожалуйста, Ирине слово дадим, Ирина еще не говорила.

Ирина Галкина: Я вот с вами в этом плане не соглашусь. Да, очень много таких пап, действительно, которые строят и дома, и представляют, что у него зарплата 15 тысяч. Например, чтобы стать малоимущим, справки дают о счетах, движение счетов. Мне кажется, здесь тоже вот такое же можно сделать правило, движение счетов отца.

Мария Меркулова: Вот здесь как раз нет контроля.

Ирина Галкина: Не только отцам, и мамам.

Мария Меркулова: Если тут будет контроль, это будет очень здорово.

Ирина Галкина: Конечно.

Нина Останина: А о каком контроле вы сейчас говорите?

Юрий Алексеев: Пожалуйста.

Андрей Голицын: Государственном.

Мария Меркулова: О государственном контроле.

Нина Останина: Понимаете, если это государственный служащий или муниципальный, то здесь все, что называется, вот прямо под лупой.

– Возможно.

Нина Останина: Декларация сдается... Ну что же вы говорите мне! Ну тогда таких привлекать к ответственности надо, если он подал недостоверную информацию, и лишать права занимать государственную должность.

Юрий Алексеев: Ну, бумажку представил, вот у меня МРОТ, 13 тысяч, и все.

Юрий Соленов: ...ужесточение закона, здесь стоит отметить, что 94% этих долгов – это невозвратные долги. Наверное, все-таки стоит сказать о том, что речь не только о законодательной, об ужесточении законодательной базы, а о том, что родители должны научиться договариваться. Здесь важно научить родителей формировать культуру после разводного процесса, так чтобы паритетное воспитание было во главе угла. И если coparenting на самом деле станет для общества краеугольным камнем решения этой проблемы, то все шансы есть, чтобы эти долги уменьшились. Иначе через ужесточение никак...

Юрий Алексеев: У меня родился вопрос, Нина Александровна, вам. Вот если долги невозвратные – а может быть, тогда вернуться к теме, которую уже годами обсуждают...

Нина Останина: Да, с 2012 года.

Юрий Алексеев: ...с алиментным фондом? То есть алименты платит государство, а алиментщики отправляют деньги в этот фонд.

Нина Останина: Нет, понимаете, после того как были приняты поправки в Конституцию, когда детей признали приоритетом государственной политики, я думаю, что самое время воспользоваться, как бы это цинично ни звучало, тем, чтобы риторика власти совпадала с ее действиями. И мы сейчас вот снова, по новой хотим внести вот этот законопроект, который с 2012 года у нас...

Игорь Трунов: 2011-го, эта программа была в 2011–2017-х гг.

Нина Останина: Нет, в первый раз в 2012 году внесли Мизулина и Герасимова.

Игорь Трунов: Это государственная программа была.

Юрий Алексеев: Кто мешает? Кто противники этого фонда?

Нина Останина: Я сейчас говорю о законопроекте, который вносился в совет Государственной Думы.

Игорь Трунов: Да-да. Их там было, кстати, несколько. ЛДПР тоже вносило...

Нина Останина: Последний раз вносили... Все вносили, и «Справедливая Россия», и коммунисты вносили – все, кто был в Думе, все фракции вносили.

Юрий Алексеев: А что не так с ним, что все равно этого фонда до сих пор нет?

Нина Останина: Ну, вечный ответ – денег нет, вечный ответ – денег нет.

Игорь Трунов: Да и фонд... Недоверие фондам.

Нина Останина: Но больше того, кроме того, у нас дети даже на словах не были приоритетом государственной политики, сейчас хотя бы, что называется, протранслировала это власть. Поэтому сейчас Польша, Франция, Швеция, уже есть опыт, поэтому велосипед изобретать здесь не надо.

Игорь Трунов: В Советском Союзе это было.

Нина Останина: Абсолютно верно.

Юрий Алексеев: Андрей говорит, что недоверие к фонду есть, которого еще не существует пока.

Ирина Галкина: Да уже к фондам.

Андрей Голицын: У меня вообще недоверие к любым фондам, потому что это только для, извините, отмывания денег.

Нина Останина: Хорошо, ваш конструктив?

Андрей Голицын: Мой конструктив?

Нина Останина: Что вы предлагаете? Ну вас поставят во главе этого фонда, вы себе доверяете?

Андрей Голицын: Я в этот фонд... Я не буду создавать такой фонд.

Нина Останина: Нет, ну это государство, это бюджетные средства.

Игорь Трунов: Это государство будет создавать.

Андрей Голицын: Государство будет создавать.

Юрий Соленов: Создание алиментного фонда – это не только вопрос о финансах, это на самом деле вопрос о рычагах.

Игорь Трунов: Вот именно.

Юрий Соленов: Если, скажем, будет создан алиментный фонд, тогда мамочки и папочки, кому присвоены эти алименты, не надо будет заниматься какими-то действиями по розыску...

Юрий Алексеев: Да, о чем и речь.

Юрий Соленов: Он не должен стать опером, для того чтобы выяснить, где находится вторая половинка. За него эти деньги выплатит государство, какую-то часть...

Юрий Алексеев: ...а уже оно будет искать этих неплательщиков.

Юрий Соленов: ...и уже они займутся следственно-розыскными мероприятиями в поисках виновной стороны. Это будет гораздо эффективнее.

Юрий Алексеев: И совсем на другом уровне, потому что будут заинтересованы.

Нина Останина: Но уже это есть, уже это есть сейчас, потому что если в течение года судебные приставы не смогли должника найти, его объявили в розыск, то тогда ребенок имеет право на получение пособия со стороны государства...

Андрей Голицын: В какой розыск его объявили? В приставский розыск.

Нина Останина: ...потому что отец объявляется пропавшим без вести, условно говоря.

Юрий Соленов: Давайте не «отец», а все-таки «вторая половина».

Нина Останина: Хорошо, «вторая половина». Но тогда нет, тогда точно – не «вторая половина», а «одна пятая», ха-ха.

Юрий Алексеев: Пока будем называть «родитель».

Андрей Голицын: Понимаете, когда говорят «объявили в розыск»...

Нина Останина: Все-таки женщин здесь меньше.

Юрий Алексеев: И сильно меньше, да, мы узнали.

Андрей Голицын: ...мы имеем в виду что? Это не розыск по линии МВД, а это розыск по линии судебных приставов. Пристав, руководствуясь...

Нина Останина: Я с этого начала.

Андрей Голицын: ...своим законом, 229-м, он разыскивает не то что лицо, он не лицо разыскивает, а он разыскивает имущество и все прочее. Он даже не может его просто...

Нина Останина: Лицо он разыскивает.

Андрей Голицын: Нет, нет.

Нина Останина: Он разыскивает конкретное физическое лицо, а затем...

Андрей Голицын: Нет.

Нина Останина: Ну слушайте...

Андрей Голицын: Это не входит в полномочия приставов.

Юрий Соленов: Здесь еще вопрос мотивации. То есть если, скажем, на сегодняшний момент уже такие механизмы существуют, то мотивация будет совершенно другая, когда государство из своего кармана заплатит определенные средства. Соответственно, так же, как сейчас с налоговой, все по счетам будет распределено и взыскано молниеносно.

Нина Останина: И тогда уже у приставов тоже, которые содержатся за бюджетный счет, появится вот этот вот, как вы называете, мотив...

Юрий Соленов: Однозначно.

Игорь Трунов: Есть одно сомнение по поводу алиментного фонда...

Юрий Алексеев: Какое сомнение?

Игорь Трунов: Это то, что платить будут немного, а взыскивать будут по полной. То есть платить будут минимальную...

Нина Останина: Вы сейчас кого пожалели?

Игорь Трунов: ...2 800, т. е. насколько это поможет семье, если платит государство 2 800? А его если поймают с каким-то имуществом, то с него взыщут все неустойки...

Андрей Голицын: Он должен будет еще оплатить работу фонда.

Нина Останина: Один момент – а вы 2 800 откуда взяли? У нас еще закона такого нет.

Игорь Трунов: Это минимальное, оно привязано к МРОТ, МРОТ на сегодняшний день...

Нина Останина: Подождите минуту. Но есть же международный опыт, в Польше это в переводе на русские деньги 10 тысяч...

Андрей Голицын: Подождите, при чем тут международный опыт? Там другая правовая система.

Юрий Алексеев: Господа, давайте сделаем паузу и посмотрим на этот самый международный опыт, а потом продолжим. Внимание на экран.

Голос за кадром: В России мужчины часто возмущаются грабительским процентом алиментов: 25% от дохода на одного ребенка. Но это они еще в других странах не жили, где дела обстоят значительно строже. В Европе алименты выплачиваются не только на детей, но и на содержание бывшей жены. В Германии платят, пока ребенку не исполнится 25 лет. Копить долги нельзя, или вас как злостного неплательщика приговорят к исправительным работам, там с этим строго.

ВИДЕО

– Есть такие ситуации, когда, например, просто борются, бьются супруги за равное количество времени, проведенное с детьми. Часто один из родителей делает это именно для того, чтобы не платить алименты. Алименты рассчитываются по дюссельдорфской таблице, это зависит от возраста ребенка.

Голос за кадром: В Канаде и США выплачивать алименты придется до 27 лет, это, конечно, при условии, если ребенок будет долго учиться. В Америке с должниками не церемонятся: около 20 тысяч человек сидят в тюрьмах США за уклонение от алиментов. Тюрьма также светит неплательщикам и из Франции. В Латвии алименты начисляются от размера средней заработной платы по стране. Принести справку в суд о том, что зарплата папа минимальная, и платить с нее копейки не получится. Некоторые страны пошли дальше: в Италии можно добиться через суд выплаты алиментов с бабушки или дедушки по линии отца.

ВИДЕО

– В Италии женщины №1. Если там поженились и т. д. и т. п. и потом случилось так, что развелись. Развелись, как обычно в России, только на детей платят алименты, а в Италии, дорогие мои, не только на детей, но и на бывших жен. Но это в тех случаях, если жена не работает, а если она работает, то мало зарабатывает, так сказать. А если много зарабатывает, то говорят: нет-нет, она сама справится, никаких алиментов ей не нужно. Поэтому будьте осторожнее: на фига работать, если муж платит?

Голос за кадром: А вот в Китае алименты имеют отношение к налоговой сфере; за подобный вид преступлений грозит длительный тюремный срок, бывает даже смертная казнь. Единственные, кому могут позавидовать российские мужчины, – это алиментщики Индии: при обоих живых родителях ребенку причитается всего лишь 1% от дохода плательщика.

Юрий Алексеев: Ну вот опыт разнообразный, конкретные примеры привели.

Андрей Голицын: Вообще ни о чем.

Юрий Алексеев: Что из этого можно... ?

Андрей Голицын: Это не наша страна, не наше государство.

Юрий Алексеев: Говорят мужчины при этом, я заметил.

Андрей Голицын: Это не наше государство. Нет, я сам отец, я ребенка содержал, у меня уже, дай бог, вырос, всю его сознательную жизнь, ничего. Ни одного судебного решения в отношении меня касаемо...

Юрий Алексеев: К сожалению, не все такие, как вы. Да, Ирина, пожалуйста.

Ирина Галкина: К сожалению, бывают такие отцы, он говорит: «Я тебе перечисляю, вот приходит тебе алимент 6–7 тысяч и будь довольна, пожалуйста, отчитайся мне за это, куда ты, что потратила».

Андрей Голицын: Ну дурак он, значит, не надо говорить «будь довольна», говори: «У меня нет».

Мария Меркулова: У него не сформирована готовность к родительству.

Нина Останина: Понимаете, сегодня 800 тысяч таких, которых вы назвали дураками, понимаете. Это люди, которые не желают исполнять свой родительский долг, а возможности на это есть.

Андрей Голицын: Хотите вот честно?

Нина Останина: Это процент от доходов, вы только что сказали, видите, возмущение вызывает, что это 25%. Но вопрос в том, что к доходу относится все. И когда вы говорите о том, что не получал...

Юрий Алексеев: Но мы знаем, что и «серые» доходы бывают...

Нина Останина: ...а у него, может, другие доходы были. Доход от сдачи недвижимости...

Андрей Голицын: Так пристав и обязан разыскать эти доходы.

Нина Останина: Слушайте, вы сейчас, мне кажется, вольно весьма интерпретируете работу пристава...

Андрей Голицын: Что значит? Потому что я знаю, какие...

Нина Останина: Но вы же не пристав.

Андрей Голицын: ...общественные организации лоббируют данный закон у вас в Думе.

Нина Останина: Какой закон?

Андрей Голицын: Вот по поводу ужесточения алиментов.

Нина Останина: Да мы... Ну и что?

Игорь Трунов: Это мы уже проехали.

Нина Останина: Вы против этого?

Юрий Алексеев: Может быть, помочь приставам, если действительно завалены работой? Там, не знаю, коллекторские агентства какие-нибудь подключить, чтобы они долги выбивали?

Нина Останина: Не дай бог, нет.

Игорь Трунов: Здесь вы ссылаетесь на опыт Казахстана. Вы не показали, а там они пошли этим путем.

Юрий Алексеев: Работает эта схема?

Игорь Трунов: Пока работает, да, но...

Нина Останина: Да коллекторам эти копейки неинтересны. Коллекторы – это тогда, когда надо выбивать более серьезные суммы.

Игорь Трунов: Они создали такое получастное предприятие, которое по сути является судебными приставами, но к государству не имеет отношения, понимаете, и работает эта система, поэтому... Она работает не так давно, интересно бы посмотреть по результатам, допустим, 5 лет, поэтому сейчас что-то сказать достаточно тяжело. Но вы обратили внимание, что вот они говорят «приходится бороться за то, кто будет воспитывать ребенка», понимаете, т. е. здесь...

Юрий Алексеев: Это первостепенный спор.

Игорь Трунов: Да-да, это самое главное. Вот в нашей судебной системе, где как раз вот депутаты не влияют, бороться бесполезно – женщина побеждает всегда, она всегда остается в проигрыше и всегда ребенок...

Юрий Алексеев: Ирина, вы согласны?

Игорь Трунов: 90%, ну скажите, 10% – это погрешность, понимаете.

Ирина Галкина: Это плохо, вы считаете?

Игорь Трунов: Это кошмарно плохо, понимаете. И вот это название мировое «женская мафия», борьба с «женской мафией»...

Ирина Галкина: Ой, как страшно...

Игорь Трунов: Потому что все, что связано с детьми, имеет женское лицо, все, что связано с алиментами, имеет мужское лицо.

Юрий Алексеев: Мне тоже страшно стало, когда про «женскую мафию» услышал.

Игорь Трунов: И вот здесь есть нюансы. Один из нюансов, который у нас не работает, – это контроль за теми средствами, которые платятся в виде алиментов, куда они идут. Во многих странах этот контроль допустим, т. е. это на ребенка или она в ресторан ходит, ищет себе нового партнера, понимаете. Поэтому...

Юрий Алексеев: Господа, короткую паузу, потому что, Нина Александровна, я видел, как вы отреагировали насчет «женской мафии». Но ведь таких мнений много от мужского сообщества.

Игорь Трунов: Ну это мировое...

Юрий Алексеев: Я сейчас еще немного масла в огонь подолью и мы продолжим. Господа, на экран, пожалуйста, внимание.

ВИДЕО

– Почему бывшая позорится, это просто позорно, когда она подает в суд на взыскание алиментов со своего бывшего мужа, с отца ребенка? Она этим всем, всему обществу, всем родным, близким, судье, опеке, всем рассказывает и показывает, что она не может заработать на то, чтобы содержать себя и своего ребенка, которого с ней оставили. Она хочет получить бонус в виде ребенка и еще бонус в виде алиментов со своего бывшего. Это просто позорно, так и передайте. Вот эти вот все инсинуации, что, мол, нужно нести ответственность, что бывший должен нести ответственность, – ответственность мы несем за то, что нам принадлежит, а ребенок, который остается с бывшей, уже не в нашей власти.

Юрий Алексеев: Это Антон Сорвачев, семейный юрист и психолог.

Ирина Галкина: Я тогда считаю, что в таком случае надо отца лишать родительских прав. Если ты не имеешь претензий ни к чему и считаешь это бонус как ребенок...

Андрей Голицын: За что? За что?

Ирина Галкина: За то, что вот он считает, что зачем тебе алименты.

Юрий Алексеев: Но обязанность платить алименты, если лишают родительских прав, не снимается.

Ирина Галкина: Обязанности родителей равноправны, правильно?

Игорь Трунов: То, что ребенка используют как рычаг давления, – это 100%, понимаете.

Ирина Галкина: Да. Это же очень страшно.

Андрей Голицын: Да.

Игорь Трунов: Покорительницы столицы: приехала, вышла замуж с какой целью, нашла побогаче? – для того чтобы потом можно было давить. То есть суд присудил ей ребенка, она дальше начинает вымогать. Поэтому...

Юрий Алексеев: Юрий, вам слово, пожалуйста.

Юрий Соленов: Отец просто не понимает, что на самом деле процесс воспитания довольно-таки трудоемкий и та женщина, которая была его бывшей женой, которая встречала его дома, она работала на двух работах: первая – она воспитывала его ребенка, а вторая – она его обстирывала, обхаживала...

Юрий Алексеев: И обе работы круглосуточные.

Игорь Трунов: Ребята, ну оставьте: там, где нормальные доходы, все это покупается. Покупайте горничную, она вам все делает. Стоит ерунду.

Юрий Соленов: Таким людям нужно просто объяснить, что его жена все эти 6, 7, 8 лет, пока рос ребенок, не работала, у нее не было профессиональных навыков, она ничем не занималась, у нее не было никакого профессионального и личностного роста. Поэтому претензии предъявлять в такой степени просто абсурдно.

Юрий Алексеев: Ну а у многих женщин и третья работа, т. е. основной источник дохода еще помимо всего этого.

Андрей Голицын: Но это, понимаете, она говорит: «Я для себя рожала, а он...» Она заставила человека стать отцом ее ребенка, который... является биологическим...

Нина Останина: Я знаете, что предлагаю? Давайте говорить, что все-таки предмет у нас сегодня нашей заботы и защиты – это ребенок. Не надо лить грязь на женщин, не надо лить грязь, плохо говорить о мужчинах – ребенок, вот как...

Мария Меркулова: Согласна.

Нина Останина: Как защитить ребенка в этой ситуации.

Мария Меркулова: Речь идет о его воспитании.

Юрий Алексеев: Про воспитание давайте поговорим подростков и детей.

Мария Меркулова: Вот воспитание ребенка, оно же включает разные аспекты, что должен делать родитель. У нас, кстати, может быть, юристы меня поправят, нет определения юридического, что такое воспитание, в отличие от других стран. А вообще воспитание – это про то, что...

Андрей Голицын: Почему?

Мария Меркулова: Ну вот я не нашла, например, нигде. Воспитание – это про то, чтобы ребенку создать безопасность, правильно, чтобы обеспечить ему базовые всякие потребности, чтобы его накормить...

Нина Останина: Разве это воспитание?

Мария Меркулова: ...обучить, в т. ч. обучить...

Игорь Трунов: Это вы сейчас говорите о содержании.

Нина Останина: Одну минуту...

Юрий Алексеев: Да, Нина Александровна...

Игорь Трунов: У нас нет государственной идеологии...

Юрий Алексеев: Сейчас Нине Александровне слово, потом вам, Андрей.

Нина Останина: Я к тому, что нельзя дать определение воспитания. В каждой семье есть свои семейные традиции. Вы можете дать определение «любовь к ребенку»? Вы можете определить, что такое любовь к ребенку? Вот это главное воспитание.

Мария Меркулова: Это эмоциональное общение с ребенком, это и есть любовь.

Игорь Трунов: Общение – это не любовь.

Мария Меркулова: Теплое эмоциональное общение включено туда.

Ирина Галкина: Не только в этом заключается.

Мария Меркулова: Не только, но там расширенное понятие. Понимаете, мы сейчас параллельно... Это просто про материальное мы говорим.

Юрий Алексеев: А чем эти определения помогут? Как они помогут решить проблемы?

Андрей Голицын: Для того чтобы начинать двигать именно идеологический состав...

Нина Останина: Политика должна быть государственная.

Мария Меркулова: Чтобы люди понимали, что они должны дать своему ребенку.

Андрей Голицын: ...потому что у нас нет идеологии, мы разрушили всю идеологию.

Юрий Соленов: По Конституции у нас идеологии быть не может какой-то единой, поэтому мы сейчас говорим...

Юрий Алексеев: Но ответственность за детей есть в Конституции.

Юрий Соленов: Ответственность за детей – тогда конкретно надо говорить о воспитании, о чем был начат разговор. А если воспитание...

Нина Останина: Нет, ребята, нельзя говорить только о воспитании, нужно говорить о государственной политике, о государственной семейной политике. У нас ее сегодня нет.

Ирина Галкина: Нет, правильно.

Нина Останина: Это не только законы, но это средства массовой информации, это общественные настроения, это, в конце концов, наши конфессии религиозные, где лучшие традиции этих конфессий...

Юрий Соленов: Почему ее нет? Потому что нет профессионалов, которые привнесут эту государственную семейную политику, которые придут в школы. И даже если возродят «Семьеведение» везде и поголовно, должны быть в школы профессионалы, которые расскажут, что такое семье.

Нина Останина: Сегодня у нас профессионал в школе – это классный руководитель, который получает доплату 5 тысяч, но при этом является предметником, ведет полторы, две ставки...

Мария Меркулова: Есть психолог еще, есть психолог в школе.

Юрий Алексеев: Их тоже активно изводят, психологов в школах.

Андрей Голицын: Социальный педагог называется.

Нина Останина: Если на 2 тысячи детей один школьный психолог – психолог, который получил не всегда специализированную базовую подготовку...

Андрей Голицын: Их упростили уже.

Нина Останина: Нет, есть, они есть в отдельных школах...

Андрей Голицын: Социальный педагог.

Ирина Галкина: Социальных педагогов нет в школах.

Нина Останина: Но, понимаете, далеко не везде и не на всех детей его хватает, я вот о чем. А службы профессиональной помощи у нас сегодня расформированы.

Игорь Трунов: К огромному сожалению, все уперлось в деньги.

Юрий Соленов: Формируются планы по воспитательной работе...

Юрий Алексеев: Господа, вернемся к теме нашего разговора, к алиментам. Все, о чем вы говорите, – а как это поможет решению этого вопроса? Мария, пожалуйста.

Мария Меркулова: Если мы с малых лет начнем воспитывать культуру вот этого воспитания, то уже человек из маленького ребенка будет вырастать во взрослого мужчину, который будет понимать, в чем его ответственность создания семьи.

Игорь Трунов: В семье работает, особенно мать одна, она тянет этот воз, она упирается...

Юрий Алексеев: Господа, не все сразу.

Игорь Трунов: И в рыночных условиях ее заставляют работать от и до, отжимают из нее все что можно. Поэтому, к огромному сожалению, в рыночных условиях все уперлось в деньги. Хотите хорошее воспитание? – дорогая школа, дорогой садик.

Мария Меркулова: Не всегда в дорогой школе хорошее воспитание.

Игорь Трунов: Хотите хорошее воспитание? – это репетитор и качественное образование.

Юрий Алексеев: А алиментов на это, как правило, нет, 156 миллиардов.

Игорь Трунов: Я говорю, если хотите, куда упирается, понимаете. Если вы говорите, семья, она мать-одиночка, ей надо работать, ей надо концы с концами сводить, а вы говорите... Когда ей заниматься этим ребенком?

Андрей Голицын: Извините, предложение такое, чтобы поднять возраст вступления в брак до 21 года.

Мария Меркулова: Ну мы не можем...

Андрей Голицын: Чтобы ребенок не в 18 лет, сейчас я...

Юрий Алексеев: Ирина и Мария говорят, мы это не можем и это не решение. Почему?

Андрей Голицын: В Штатах в 21 год.

Юрий Алексеев: А как это повлияет на тех, кто не платит алименты, господа?

Андрей Голицын: Не сформирована психика.

Юрий Алексеев: Нина Александровна говорит, никак не повлияет.

Ирина Галкина: Больше будет внебрачных детей, вот и всего лишь.

Мария Меркулова: Мы оружие во сколько выдаем, в 18?

Юрий Алексеев: Господа, вы начинаете говорить сразу. Давайте остановимся, сразу говорить не будем.

Ирина Галкина: Вы говорите о маме-одиночке – а как быть той маме, у которой семеро детей и ее оставляет отец?

Андрей Голицын: Вот в 21, значит, и оружие выдавать.

Юрий Алексеев: Смотрите, мы говорили о воспитании – а вам не кажется, что мы боремся с ветряными мельницами, потому что в обществе считается нормой не платить алименты всего-навсего?

Андрей Голицын: Нет такой нормы.

Юрий Алексеев: Послушаем мнения на этот счет. Мария, ваше мнение.

Мария Меркулова: Действительно, есть такая тенденция не платить алименты. И вот, кстати, в Российском психиатрическом журнале есть исследования, которые показали, что, например, в 2005 году каких-то споров с привлечением экспертов семейных по поводу, с кем ребенок останется, место проживания, жительства детей, было в Москве 5 случаев, а в 2015-м уже больше 60. То есть получается, что вот мы выступаем в некие... Мы не можем договориться, мы уже идем в суд и начинаем привлекать третьих лиц. Вот как решить эту проблему?

Юрий Алексеев: Игорь, вы не согласны с тем, что есть такая норма?

Игорь Трунов: Я согласен. Это реакция на несправедливость судебной системы, и она в т. ч. касается несправедливости законодательства.

Мария Меркулова: Так в судебную систему идут.

Игорь Трунов: Почему? Потому что, да, пошли в суд, а что толку-то, что туда пошли? Мужчина проигрывает там всегда.

Юрий Алексеев: Вы сейчас на какой стороне тогда говорите «несправедливый»?

Игорь Трунов: Я говорю про действительность...

Юрий Алексеев: Сейчас-сейчас, не все сразу.

Игорь Трунов: Подождите. Я говорю про действительность – не платит назло, понимаете, т. е. ему...

Андрей Голицын: Нет такого.

Игорь Трунов: Его лишили...

Юрий Алексеев: Но его же никто не обсуждает за это, что он не платит назло или липовую мизерную зарплату рисует.

Игорь Трунов: Подождите, 40–50 лет, у него забрали ребенка, отобрали общение с ребенком, понимаете...

Мария Меркулова: Мужчина, который хочет общаться с ребенком, он всегда найдет способ.

Игорь Трунов: В данной ситуации он попадает в такую ситуацию, когда ребенок как инструмент давления. Поэтому очень многие не платят назло.

Юрий Алексеев: Но по закону же общение с ребенком предоставлено? Мы не путаем понятия?

Мария Меркулова: Конечно, никто ему не запрещает.

Игорь Трунов: Да, только сделать это практически невозможно.

Мария Меркулова: А знаете, почему это происходит?

Игорь Трунов: Конфликт между мужчиной и женщиной.

Мария Меркулова: Потому что дело вообще не в ребенке. Когда конфликтный развод, совершенно верно, таким образом мужчина просто мстит женщине...

Игорь Трунов: А из-за чего? Нет, стоп...

Мария Меркулова: И не за ребенка он мстит, а за то, что она с ним развелась, чаще всего.

Андрей Голицын: Нет.

Юрий Алексеев: Ирина, пожалуйста, вам слово.

Андрей Голицын: Это чисто женское мнение.

Ирина Галкина: Я считаю, чаще всего это из-за своих амбиций происходит.

Мария Меркулова: Из-за амбиций, да, в том числе.

Ирина Галкина: Да. Он начинает придумывать, что там ему не дают видеть ребенка, а это просто, мне кажется, когда порой трусость мужчины в этой ситуации... Просто я чуть-чуть сталкивалась с такой ситуацией, ко мне приходили семьи, и когда выяснялось и уже суд обязывал мужчину платить алименты, все решалось как-то обоюдно: да, давай договоримся, давай сделаем то-то. Но вот именно через угрозу: вот государство тебя обязало – я выполню, а тут мы с тобой сейчас посостязаемся.

Мария Меркулова: А вот скажите, вы много знаете женщин...

Юрий Алексеев: Юрий, пожалуйста, вы предлагаете какой-то компромиссное решение, потому что Андрей говорит...

Юрий Соленов: Можно не через угрозу, а как раз через формирование культуры, до судебного решения.

Ирина Галкина: Этого не должно быть обязательно.

Юрий Соленов: Потому что многие из молодых, они приходят в суд и думают, что за них суд примет решение, это будет решение исполняться...

Юрий Алексеев: Родителей вы научите между собой конфликтные ситуации решать.

Юрий Соленов: Есть нотариальное соглашение, когда до суда они могут договориться...

Игорь Трунов: Сколько лет мы мечтаем об этом?

Юрий Соленов: Большинство, ну очень много семей сейчас нотариальные соглашения...

Юрий Алексеев: По поводу нотариальных соглашений. У нас это несильно принято, но тем не менее есть такая форма договора, как брачный договор. Там по поводу, если вдруг разведемся, какие алименты, ни слова не может быть сказано?

Игорь Трунов: Брачный договор касается имущества.

Мария Меркулова: Есть специальное соглашение на общение с детьми именно.

Андрей Голицын: И проживание даже ребенка.

Юрий Алексеев: И этот договор на какой стадии может заключаться?

Андрей Голицын: Это называется нотариальным соглашением об участии в воспитании несовершеннолетнего обоими родителями, вот так называется. Второе нотариальное соглашение – это алименты.

Юрий Алексеев: И как часто такие документы заключаются в нашей стране? Кто вообще о них знает?

Мария Меркулова: Мало кто.

Игорь Трунов: Это как динозавр – многие слышали, но никто не видел.

Юрий Соленов: Нет, на самом деле к нам обращаются много отцов, которые просят совета, что сделать в такой ситуации, когда они подошли к этой черте бракоразводного процесса, и им предлагается как раз нотариальное соглашение, и многие из них соглашаются, договариваясь, причем не привлекая ни медиацию, а, соответственно, договариваются со своими женами и решают эту проблему до суда. И выигрывает и одна и другая сторона и, самое главное, ребенок.

Юрий Алексеев: Медиация – это конфликтная ситуация, просто поясню это слово.

Мария Меркулова: Вы знаете, почему мало таких случаев, про которые говорит Юрий?

Ирина Галкина: Это вот хороший как раз случай, это здорово.

Мария Меркулова: Их мало, потому что под эмоциями, когда у пары конфликт, они уже подают на развод, кто-то из супругов...

Андрей Голицын: Зачем женились?

Мария Меркулова: ...и они их разводят, и уже надо эти вопросы решать, а они из стресса еще не вышли, они еще не успокоились. Именно поэтому, может быть, стоит оттягивать вот этот момент, давать больше времени паре на то, чтобы они договорились, особенно если в семье есть ребенок. И конечно, должен быть кто-то третий, ну вот семейный психолог, какой-то переговорщик, конфликтолог, который поможет им договориться. И даже обязывать этих супругов...

Игорь Трунов: Эти пары невозможно найти, они сидят в комочках и грызутся.

Мария Меркулова: Обязывать родителей на законодательном уровне пройти курс семейной терапии, например.

Нина Останина: Где много? Назовите мне много.

Игорь Трунов: Да это все фикция, это все для зарабатывания денег.

Юрий Алексеев: Но прозвучало предложение оттягивать эти бракоразводные процессы, чтобы было время договориться.

Мария Меркулова: Есть МГППУ, где готовят экспертов как раз, которые определяют...

Юрий Алексеев: Или вообще поубивают друг друга за это время? Пожалуйста, Ирина.

Ирина Галкина: К сожалению, когда семья приходит, вот друг друга, да, они кипят, и приходят в суд, ну одно слушание... В принципе даже на первом же слушании их разводят. Но, мне кажется, если давать отсрочку, дать разобраться семьям... Порой даже ко мне вот приходят как к психологу семьи, и потом уже, когда развелись, они говорят: «Нам бы время дали остыть, поговорить, разобраться, и этого бы не произошло».

Игорь Трунов: Вы называете судебную систему, где за одно судебное заседание можно решить какой-то спор? Вы там просто не бывали.

Андрей Голицын: По закону, у нас до 3-х месяцев на примирение дают, вы что!

Ирина Галкина: Ну что такое 3 месяца?

Юрий Алексеев: Игорь, вот этого достаточно или нет, вот этих 3 месяцев на примирение?

Андрей Голицын: Если они готовы примириться, то это вот столько времени.

Юрий Алексеев: Андрей, прошу прощения. Вот эти 3 месяца, вы называете... ?

Игорь Трунов: Понимаете, вот у нас есть несколько болезней, вот неуплата алиментов, и длительность судебных рассмотрений – это очередная болезнь, которая требует очередной дискуссии, почему годами дела валяются, не рассматриваются. И эти споры относятся туда же, понимаете.

Мария Меркулова: Это только если имущество, а про сам развод... Мы говорим про сам развод.

Игорь Трунов: Поэтому развестись с одного судебного заседания нереально никогда, поэтому эти процессы тянутся ну полгода минимум.

Юрий Алексеев: А вопросы с алиментами в приоритете решаются, сначала определиться с алиментами, а потом развод, или все в кучу?

Мария Меркулова: Либо одновременно, либо по отдельности.

Андрей Голицын: Подождите-подождите, при чем тут сначала развод, а потом... ? На алименты может родитель подать и в браке.

Нина Останина: Кстати, да.

Ирина Галкина: Да.

Андрей Голицын: У нас нет такого...

Юрий Алексеев: А что это за история, расскажите мне.

Андрей Голицын: Какая история? Это законом установлено, 23-я статья Семейного кодекса, по-моему.

Мария Меркулова: То есть, если отец не дает определенную сумму денег, мама может подать на алименты.

Нина Останина: Они не разбежались, они иногда живут совместно, в одной квартире, но родитель просто забыл о своих родительских обязанностях ни материально, ни с точки зрения того же душевного тепла условно, перестал участвовать в воспитании ребенка, то один из родителей может подать в суд, и в таком случае суд тогда алименты присуждает и алименты взимаются с такого родителя, который забыл, что он отец или что она мать.

Андрей Голицын: Это немножко было попроще раньше, когда через судебный приказ. Сейчас же на алименты подается только в суд общей юрисдикции, т. е. в районный суд, и это такой же исковой процесс.

Игорь Трунов: Канитель.

Андрей Голицын: Да. Она тоже... Нет, она может решаться, одно заседание, два, до трех заседаний.

Юрий Алексеев: Тогда число должников увеличится?

Нина Останина: Но тут тоже рубить сплеча не надо.

Юрий Алексеев: Нина Александровна, да.

Нина Останина: Я к тому, что рубить сплеча здесь не надо. Иногда в отместку один кому-то, вот там случайно поссорились, все, вот он не участвует в воспитании ребенка...

Ирина Галкина: А как той маме быть, у которой опять-таки семь детей, а папа уходит?

Нина Останина: Поэтому надо понаблюдать, мнение органов опеки узнать, действительно ли это, постоянно ли это присутствует в семье...

Игорь Трунов: О-о-о...

Нина Останина: Что «о»? Это правильно абсолютно.

Андрей Голицын: Нет, это все правильно, Нина Александровна, только механизм этот не работает на земле.

Юрий Алексеев: Вот резюмируя – как быть с ситуацией с алиментами в нашей стране? Буквально по 20–30 секунд. Пожалуйста, Юрий.

Юрий Соленов: Я скажу одно: эту проблему можно решить, вводя систему паритетного воспитания обоими родителей своих детей. И если эта система coparenting действительно будет в центре внимания государственной семейной политики, тогда все шансы решить эти алиментные многомиллиардные долги существует в нашей стране.

Юрий Алексеев: Мария?

Мария Меркулова: Нужно проводить профилактические меры до того еще, как образовывается семья, и делать это, наверное, нужно со школьного возраста, вот если говорить про долговременную программу. А если про ту программу, которая сейчас, то вот наравне с контролирующей функцией и карающей функцией, наказывающей, следует ввести функцию как раз вот людей, которые будут контролировать процесс разводов и определять, как чувствует себя ребенок, с кем у него более теплое эмоциональное общение. Ведь это можно все определить.

Юрий Алексеев: Андрей?

Андрей Голицын: Мы не говорим о воспитании, мы говорим о содержании ребенка. Содержать ребенка обязаны оба родителя, оба родителя, это у нас законом установлено, это у нас испокон веков ведется. Но воспитать именно родителей в этом плане, что они должны содержать ребенка, надо начинать до того, как они еще вступают в брак.

Юрий Алексеев: Понятно.

Андрей Голицын: Школа семьи, институт семьи, он предначально должен создаться, и об этом должно позаботиться именно государство.

Юрий Алексеев: Да, мысль понятна. Ирина, вам слово.

Ирина Галкина: Да, поддерживаю вот это понятие института семьи. Он должен был обязательно у нас в стране, и приоритет воспитания, может быть, на уровне уже подростков, детей, что такое семья, какие традиции в семьях, преемственность поколений. Я считаю, это все должно быть.

Юрий Алексеев: И если развелись, алименты туда же входят.

Ирина Галкина: Ну нет, все равно, я считаю...

Андрей Голицын: Алименты – это содержание ребенка.

Ирина Галкина: Воспитание семьи, идет все вот отсюда. Да, не вот это мстить, «ну все, вот ты меня обидела, борщ не приготовила, разводимся, отомщу тебе в плане больших алиментов или вообще тебе платить не буду».

Юрий Алексеев: Игорь?

Игорь Трунов: Проблема алиментов – это проблема государства, это проблема детей и будущего этого государства. Поэтому государство должно на себя брать это бремя. Необходимо от разговоров об алиментном фонде переходить к каким-то конкретным действиям. Почему? Потому что тот минимум, который был в Советском Союзе, когда государство в этом участвовало, он категорически необходим. Конечно, нужно в судебной системе устранять дискриминацию мужчин, поэтому с этим тоже надо работать, и это не вопрос к законодателю, это вопрос к правоприменителю. Поэтому это комплекс, который состоит из мелких деталей, которых много, типа контроля за тем, куда расходуются алименты, которые платит тот, кто должен платить.

Юрий Алексеев: Нина, сначала соглашались, потом начали улыбаться.

Нина Останина: Я по поводу защиты мужчин.

Юрий Алексеев: Да, пожалуйста.

Нина Останина: Я тоже солидарна с вами с точки зрения того, что надо все-таки вернуть государство, его функции в социальной политике. Государство ушло, сбросив с себя бремя всех обязательств. Сегодня все, что относится к семье, материнству, детству, защите, относится к органам власти региональным либо муниципальным, федеральная власть все это с себя сбросила. Поэтому если уж по Конституции дети – это приоритет государственной политики, то государство должно взять на себя как раз в т. ч. и поддержку детей, которые лишены одного из родителей в случае, если родители расстались.

Но при этом, понимаете, это должна быть комплексная государственная политика. Мало только финансово поддерживать такого ребенка, такой ребенок нуждается еще, и мама такая, если она осталась одна, и отец, если он остался один на один с этим ребенком, – они, конечно, нуждаются и в поддержке вот общественной. Поэтому общественная среда, она играет очень большую роль. В этой части средства массовой информации. Вместо того чтобы показывать маргинальные, неблагополучные семьи, показать нормальные семьи, чтобы вот эта культура семейная транслировалась обществу, была бы модной.

Юрий Алексеев: На нашем канале разные семьи показывают.

Нина Останина: Я не о вашем канале сейчас говорю. Поэтому нужна государственная семейная политика, а семья должна быть все-таки ячейкой общества, вы сказали, как было в советском союзе.

Юрий Алексеев: Господа, я благодарю всех за этот разговор. Конечно, тема очень сложная, мы обязательно в этой студии будем к ней возвращаться. Содержание ребенка – да, важная обязанность родителя, но не менее важны любовь и общение, об этом тоже нельзя забывать. Будьте мудрыми.

С вами был Юрий Алексеев. Правда у каждого своя. До свидания.